— Картошку в костре? Прошлый век! Мы — в ракете, мы — посланцы великой цивилизации! Образец технологий и разума! Мы — на сцене Вселенной!
— Ты образец разума? Взырывопожароопасный ты для Вселенной.
— Почему это?
— У тебя за спиной бочка с топливом, не боишься, что ухнет? У нас навигация умозрительная — на базе видят, а мы догадываемся? У нас по корме занавес, впереди — зал со зрителями и прожектор в глаза слепит… Не боишься, что упадём?
— Куда?
— В оркестровую яму в театре Галактик. На скрипача с пианистом. Эх, ты, образец разума?
— Не унижай меня, морячок.
— Знаешь, чего боялся великий Эйнштейн?
— Полётов со скоростью света?
— Людей. Освоят расщепление атома, начнут бросать бомбы, в научных целях?
— Это когда было?
— Сегодня! Научились летать к звёздам. А что мы несём им? О чём рассказать можем? Показать? Разрушенную Хиросму? Вьетнам в огне? Югославию без мостов? Рекламу искусственного яйца в супермаркете? Яйцо сделали из пальмового масла — желток, белок и скорлупа! И всё как в яйце — раздельно! Разбей — потечёт. Свари — ешь. Размер — в соответствии с ценой и рекомендацией острослова: большие — по пять! Но цыплёнок из этого яйца не вылупится. Слышал? Стыдно, технолог? Идиоты надевают шлемы из «Звёздных войн» и топчут людишек, города топят волной океана… А людишек куда? Кого в космос на прогулку воскресного дня? Кому два билета на корабль науки? Пассажиром вместо учёного?
— Зачем пассажиром?
— На учёного денег нет! Фотосессия за пультом управления? Счет, пожалуйста… Солнечный загар в кресле командира? Извольте… Бросить бокал в летящую мимо Луну? Что разобьётся? Луна или бокал? Кто платит? Кто купит? Кому из нас верить? Какому богу молиться?
— Здесь в бога не верят. Это — небо и космос.
— Жаль. Может, бог таки есть? Поговорил бы я с ним? Глаза отведёт, конечно. Помолчим, если совесть в нём. Бога придумать не грех, командир. Если с ним как с тобой, то и он к нам — по-божески… Я тоже не верю, но остаться без бога — не греет меня такая перспектива. Я привык, командир, к океану. В нём весь небосвод отразился и плавает, как бумажный фонарик в японской реке — кружит медленно тающей свечкой. Мир, командир, я думаю, параллельно устроен, как пальцы на моей руке. А наколка любимого имени — как пароль. Ты согласен? — Я глажу мою руку от плеча до наколки, а иголочки в моём сердце, как мягкий шиповника куст.
Полёт продолжается…
Командир отмалчивался, моряк напрягался, словами и голосом, ударяя себя в грудь, для наглядности:
— Я селёдку в Атлантике носом чуял, тунца догонял, акул на крючок брал, а ты меня, как червя на прикорм? Зачем? Вместо психотерапевта на роль клоуна? Для разрядки напряжения? Психо-молниеотвод? А если я сам взорвусь как гром среди ясного неба? Это опаснее, чем взрыв топлива за спиной… Не тяни мою душу, космический… Куда мы летели? Откуда? На Земле рассчитали маршрут и пустили нас, как в детстве мальчишки пускают кораблики в лужу, или с пятого этажа бросают из окна самолётик из белой бумаги. Лети-и!
Я, конечно, командира стараюсь поддерживать, куда без меня?
— Нам в Космосе надо вести себя, командир, как на море. Главное — критерий психологической атмосферы!
Моряк наливает в колбочку и смотрит на свет.
— Сложно говоришь, аптекарь, — командир принимает колбочку, — прозрачнее надо.
— Упрощаю, просвечиваю. Вчера — пил, а сегодня — не пьёт.
— Кто?
— Член экипажа. Сегодня не пьёт, задумчив, глаза отводит… О чём говорит?
— Кто?
— Не кто, а поведенческая реакция? Критерий показывает, что в экипаже зреет конфликт. Скрытно. Как его предупредить?
— Как?
— Наливай и пей! Выпил — закуси. Закусил — спой! Как гагаринцы пели: «Заправлены в планшеты космические карты, и штурман уточняет…» Или это: «Надежда — мой компас земной!» Критерий важно проверять. По рюмочке? Надо бы в мастерской грибы выращивать. На закуску. Мне паста в рот уже не лезет, червяком вертится… Вот с корейцами в море ходил — они собачек подкармливают… Да. Надо беречь голову от идей, а то, чего доброго, изобрету чего-нибудь? А где здесь собаку взять?
— Зачем собаку?
— Грусть. Грусть — основа души. У собаки глаза грустные, всё понимает. Без грусти душа сохнет.
— Грусть — не груздь. С чем её есть?
— А она есть?
— Передразниваешь? Или в дурку играешь?
— Можно и в дурку, командир, но — вместе. Проверено! Где-то весело, что-то грустно, а? Хорошо пошла.
— Летим мы с ним в космосе, двое нас. Он — командир, я — капитан. Какой капитан? — спросите. Отвечаю:
— Намечено нам приводниться на волны, в Галактике трёх китов, в Океане полярных бурь. Я не путаю, командир? В Галактике полярных бурь, в океане из трёх китов? Какая разница? Нам, морякам, что в океане трёх китов, что Землю им на спины. Был корабль космическим, а станет океанским. Приму в свои руки штурвал, и задача моя тогда мне по плечу и понятна: найти берег, поймать в сеть инопланетную особь женского пола, гуманоидную особу. Зачем? Ясное дело — научный эксперимент, политический шаг, сближение рас и национальностей, дружба народов и мир во всём мире! Как говорил нам в армии усатый старшина, улыбаясь, как конь на ярмарке: мы за мир им нос утрём! В порошок весь мир сотрём! — Кого сотрём, товарищ старшина? — Кому надо, тому и утрём… Руки в брюки не совать! Ать, два… Ать!