И мы полетели…
— Мы падаем с неба, моряк! Готовь запасные штаны и спасательный круг! Есть? Держись! — кричал командир, а сам дёргал рычаги управления, кнопки и тумблеры. — Не слушается! Управление сдохло! Идём на снижение… Быстро! В кресло и пристегнись!
— Есть! Исполнено!
— Шлем на голову!
— Шлем… Забрало… Перчатки… Нагрудник… Дыхание в норме! Связь в норме…
— Молодец!
— Что случилось? Ты говорил — нам лететь ещё долго? Посадка? Куда? — Моряк, скорее, был возбуждён, чем напуган. Голос спокойный. Взгляд любопытный. Вопросы простые, отвечать было легко:
— Вселенная разбалансировалась. Одна планета взорвалась, остальные — с орбит съехали, как снег с крыши, когда подтаяло.
— Я понял. Вектор поддержки стал короче вектора обрушения. Крыша едет, звёзды сыпятся, переборки волнуются и плывут. Протечек не наблюдается.
— Сигнал базы потерян, моряк. Навигация отключилась. Межпланетной ориентации больше нет. Улетели с траектории, как лыжник с трамплина.
— Я понял. Что дальше?
— Дальше? Первый закон испытателя: если падаешь и не знаешь, что делать — не делай ничего.
— Есть, не делать ничего!
— Подпрыгиваем! Влетели в атмосферу какой-то планеты? Если инерции хватит — прошьём её и полетим дальше.
— Как нитка с иголкой?
— Если поле притянет, то мы упадём на поверхность песчаного моря.
— На море? Но запах не моря, а дыма, горим?
— Мы трёмся и греемся! Обшивка уже потекла, морячок! Сейчас сваримся… Кипяток! Термометр лопнул!
— Свалимся?
— Сваримся, парень, как яйца на завтрак…
— На завтра?
— До завтра дожить надо…
— Понял. Я тоже позавтракал. Кофе горячий и булочка с сыром.
— Держись, балагу-у-аррр! — Голос командира повис в воздухе кабины, вместе с каким-то прибором, вылетевшим из гнезда и повисшем на двух проводках, белом и красненьком.
Стало тихо. Командир попробовал шевельнуться в кресле, но что-то мешало.
— Моряк! Беги, осмотри отсеки…
— Не торопись, командир, меня тут заклинило малость. Почувствуй корабль, как рубашку на теле.
— Бежать надо. По отсекам, каютам… Тренинг не зря проходили.
— Дыма нет? Аварийная не сработала? Свет — светит? Холодильник — не отключился? Сами шевелимся? Не торопись. Дай чашку — кофе налью, по глоточку. Руку протяни, командир!
— Я протягиваю!
— Я вижу, что ты протягиваешь — где рука? Долго чашку держать мне?
— Стой, морячок! Здесь зеркало!
— Это не зеркало — это грань параллельного мира! Мы застряли на стыке миров, командир.
— Три, два, один. Успокоились. Кофе в термосе… Корпус под нами вздрагивает? Чувствуешь?
— Живой. Утечки, протечки, дефекты конструкций — само пусть проявится. Торопиться не надо. Кораблик живой, выдержал. Проверю по списку: медицина… лекарства, запчасти-протезы, трансформеры, глаз запасной, один… На всякий случай. Слушай, у нас глаз запасной — один… на двоих? Ног в запасе — пять пар. Представляешь? Как они нас готовили — пять раз ноги ломать можно? У них что — такая статистика? Есть три электронных сердца. Почему три? Тебе — два, а мне — одно? Однако. Вопросики возникают.
Морячок был спокоен, будто ему каждый день приходилось кого-то вытаскивать из-под обломков, кому-то отрезать ноги и пристёгивать кнопками новые, осматривать горизонт и принюхиваться:
— Ну, как, командир? Смотри, что нашёл я? Вездеходы-протезы, примерю? Удобно. Смотрюсь выше. Ноги обрезать не будем. На танцах, если найдём танцплощадку здесь, я буду первым.
— На протезах не потанцуешь.
— Ты не прав, командир. На море пираты, лихие ребята, прыгали одноногими, видели одноглазыми, объяснялись единственным словом.
— Каким?
— Каррамба!
— И что это значит?
— Принимаю командование на себя. Выхожу на разведку.
— Перевод очень длинный? Не врёшь?
— Вру. А что делать? Твоя задача — проверить состояние космолёта — герметичность, работу систем, связь… Топливо на обратный путь! Тебя этому учили.
— Топлива, точно, не хватит.
— Придется рубить на дрова всё, что может гореть, и переходить на паровую тягу. Дел много. Я — в разведку. Как ты там жужжал про мореходов? Подзорная труба и бравый вид — капитанский индивид? Пойду обозревать остров, на который нас занесла буря. Включи камеры и прожектора наружного контура… Вижу. Красивое место, похоже, что я уже был здесь. Давно. Вон то кучерявое дерево было совсем маленьким, а теперь, смотрю, выросло. Это ель, командир. Точно, как на даче в Подмосковье. Елки-палки, лес густой, я весёлый, холостой… начинаем новую жизнь! Привела меня моя ориентация, носом чую — есть здесь жизнь! Копья со стрелами, костры по берегу, жена вождя улыбается в кустиках, а?