— Бабник ты, а не моряк.
— Бабы, чтобы ты знал, эликсир жизни. Но, согласен, с изъяном: сколько ни перебирай — окажутся чем-то похожи… Негритянки бывают с такими носами-пампушками, как у веселой хохлушки с Полтавщины. И так же пальчик к уголку улыбки прикладывают.
— Так уж и все?
— Все. Выберешь вечером королеву Африки, а утром шумит как жена из ванной… Стой! Здесь справа от дерева валун лежал мохом покрытый? Есть? Лежит! Был я здесь, был! Весело! Туда прилетели, туда. Я же говорил, у меня в мозгу такая навигация от природы, что если к какому берегу принесёт нас, так это точно — берег невест и весёлой жизни. Смотри, командир! Вверх смотри! Человек в небе. Мираж? Начинаются приключения! А что показывает анализатор внешней атмосферы? Дышать можно? Я и так знаю, что можно…
— Моряк начал откручивать задрайки люка, намереваясь выйти наружу. Атмосфера за бортом в точности повторяла земную — дыши полной грудью.
— А где человечек? Исчез? Командир!
— Я здесь, капитан. Человечка не вижу.
— Или мираж, или наше отражение в небе отсвечивает. Обычное дело, хоть в тропиках, хоть во льдах, хоть в чужой галактике. А где-то ещё и жена моя рядом? Ау-у, ты где? Хочу посмотреть на тутошних…
— У тебя, моряк, что-то не так с головой.
— На море говорят: «хочешь разглядеть берег, настраивайся на мираж». Мне однажды жена моя в небе привиделась. Я её вижу, зову её, а остальные на меня пальчиками показывают, будто я спятил. И музыка…
— Музыка? Слышишь? — Оба замерли.
Моряк начал подпевать слова:
— «По берегам замерзающих рек — снег, снег, снег…» — Это же наша песня, геологи пели. Смелей, командир! Урра! Мы домой прилетели! Хорошая собака домой бежит быстрее хозяина. Умный конь кобылку слышит. Моряк дорогу всегда найд… Открываем? Можно?
— Нет. Открывать нельзя. Мы должны дождаться команды.
— Какая команда? Мы — дома! Открывай, командор! Мне не терпится выйти вон!
Над головой зашелестели винты вертолёта. Прожектор осветил ярко, хотя и так видно было. Неужели это Земля? Неужели — нам солнце светит? Может, прав моряк? Дерево? Действительно, ель. Валун, как медведь из берлоги лезет, горбом вверх. Вертолёт крутанулся и улетел. Стало тихо. Оба присели, задумались.
— Командир, ты о чём думаешь?
— Валун твой похож на медведя, который из ямы свой горб высунул.
— Точно! Анекдот знаешь? Упал охотник к медведю в берлогу. Испугались оба, друг друга разглядывают. Мужик спрашивает: — Медведь, тебя как зовут? — Зимой — мясоед, весной медопас — А как же мы проживём до весны? — До весны? Да ты оптимист, дядя…
Раздался стук по крышке люка.
— Открыть, командир?
— Подожди. Поговорю сейчас. — Космонавт стал под люком и прокричал:
— Кто там? С базы полётов?
— Нет. Это Куваев Олег, геолог. Мимо шёл — глянул. Любопытно.
— Подожди, командир, это же наш, с северов парень. — Моряк прокричал радостно: ты тот Куваев, который «Территорию» написал?
— Да. Тот самый.
— Не врёшь?
— Открывай, увидишь.
— Подожди, открывать нельзя пока. Не уходи только. Давно хотел тебя встретить. Почему не успел — не помню… Ты такую мне вещь открыл…
— Какую вещь? Любопытно.
— Что у каждого есть своя территория. Территория души. Своё место святое и дело. Дом, горы, море, работа, причал, дорога. У каждого в жизни своя территория, верно? Их защищать надо. Моя территория… женщина в доме…
— Мы — в зеркале… — ответил голос снаружи.
Космонавт делал знаки рукой, звал моряка подойти к компьютеру. Пояснил шепотом: Куваев Олег давно умер, компьютер не врёт… — Моряк хлопнул себя по лбу: — Я же знал! — подскочил к люку: эй, наверху! Куваев ведь умер давно?
— На Земле — умер.
— А мы где?
— В параллельном мире. Здесь много знакомых. Не всем умирать есть причина: у вас — умер, а здесь — жив я.
— А я?
Повисла долгая пауза. — Эй, Куваев? Уходишь? Постой! — прокричал моряк, но командир его остановил:
— Не надо, моряк. Нам нельзя контактировать с ними. Даже слов говорить не надо… Слово в космосе — тот же вирус.
— Я понял. Раб? Война? Жена, босоножки, политика мира и мир без галстуков…