— Держать! — крикнул второй, в прыжке подхватывая стакан и высасывая из него на лету… — Уфф! — Рухнул в песок. Нечеловеческое напряжение на его лице сменилось облегчением, — догнал!
— Гад ты, червовый! Всё только сам. А товарищи?
— Прости, треф. Не успел подумать, рефлекс сработал, хе-хе.
— Прощаю. Не понимаю, я, что ли… — треф глянул на бубнового, лицо которого было бело и неподвижно. — Чем спасать будем?
— Нашатырь нужен.
Финк поспешно водрузил голову на место и виновато сказал:
— Простите меня. Вы бы мне не поверили. А так — я робот. Поверили?
— Дурак ты, хоть и робот.
— Не умно, электрический. Где сейчас нашатырь взять?
— Нашатырь? — Финк нажал что-то на груди. — Я сейчас… — и брызнул на лицо пострадавшего.
— Ух, ты! — восклицают двое.
— Брррось мочиться! — фыркает обморочный, приходя в себя, с удивлением смотрит на то место, откуда била струя. Соображает. — А настоящего спиррр-рта нет?..
— Есть.
Полчаса спустя все опьянели:
— А кликуха у тебя почему заграничная?
— Такую дали.
— А прячешься почему?
— Я не прячусь.
— Вот сдадим тебя, куда надо — пусть проверят.
— Паспорт есть?
— Мне в город надо. Я людей ищу.
— В том городе людей нет. Там только охранники. Паспорт есть, спрашиваю?
— Какой паспорт?
— Наш клиент, — произнёс владелец паруса. — Будем крутить.
— Зачем меня крутить? Я Финк…
— Ты теперь — население без документов. Из какой страны-республики?
— Я наш! Из нашей Вселенной. У нас Космос общий!
— Ты ещё скажи, что у нас общее утро!
— Я к вам! Вы должны понять…
— Ты не волнуйся, пришельцев много, паспорт сделаем. Мусульманином, молдаванином, хохлом, орлом, принцем или растением? Кем хочешь быть, беженец с гор?
— С каких гор?
— А во-он там, видишь горы? Мусор цивилизации, отбросы приватизации.
— Не понимаю.
— Не бери в голову! Пей! Лей! Жми кнопочку!
— Меня прислали предупредить: катастрофа будет!
— Подумаешь — катастрофа? У нас каждый день — Помпея!
— Погибнете! Вы мне верить должны. Все!
— Стоп! Космосу больше не наливать!
— Точно. Мы никому ничего не должны.
— И самим — завязывать. Перед иностранцем светиться не надо, вдруг он видеозапись делает?
— Репортаж?
— Компромат!
— Что с ним случилось? Смотри!
— Агент, не молчи, а! Ау-у, что с тобой?
— Аге-ант? Смотрите, мужики, как его скрючило…
— Голова отвалилась!
— Отвалилась? Я его и пальцем не тронул. Он сам…
— Где моя голова… Люди!
— Довели парня, весь космос из него выжали. Не дотянет до первой звезды.
— Я говорил: больше не наливать…
— Неужели он, правда, космический?
— Это мы приподнялись до Марса с Медведицей. С самим Космосом спирт пили!
— Рублёвка обзавидуется!
— Обхохочется!
— Что такое Рублёвка? — уловил Финк новое слово, подтягивая к себе голову.
— Очнулся? Которые за забором. С охраной и с камерами наблюдения.
— Бутырка, Таганка… — медленно скрипит робот, будто пластинку заело.
— Соображаешь. — Волосатый с парусом хлопнул по колену и пропел: — Эх, тля, от рубля! Ради вас и денег для! Живо-ой!.. От рубля пошла Рублёвка, как Россия от Кремля… Где-то лихо, где-то ловко, эх лети-крутись, земля! Напугал, хлопчик… Не хотел я, братцы, плакать, да мне слёз не удержать… Слёзно плакать — это благо, как в могиле полежать…
— Что за песня такая, парусный?
— Не знаю. Пацаны на крыльце ночью пели, услышал… От рубля пошла Рублёвка…
Финк окончательно пришёл в себя и произнес трезво:
— Таганка, Бутырка, Кресты, Молдаванка… Помогите голову надеть…
— Э-эа, нет. Голову твою мы придержим. — Бубновый подтянул блок к ногам.
— Зачем нам, Буб?
— Вернуть никогда не поздно.
— Не имеете права!
— Права вспомнил, фонтанчик из тучки? Запас космический пропил?
— Не по понятиям базар! — проскрипел робот последний аргумент, сам не понимая, откуда в нём эта фраза.
— Ух ты, как тебя подготовили там! И в Космосе, значит, по понятиям базарят?
— И там сидят! — Треф поднял вверх большой палец.
— От тюрьмы да от сумы не зарекайся!
— «Опять по пятницам пойдут свидания…», — первый раз в жизни пропел Финк чужим голосом не понимая: — Что это со мной? О чём я?
— Коллектив действует! — глубокомысленно изрёк один, который прежде тасовал колоду.
— Гены режутся, как зубки у новорождённого. Предки твои, значит, тоже сидели на нарах.