Билеты Кубана Эйрлайн из Гаваны в Панаму для Рамоса, Пико и Аренаса.
Счета из отеля Линкольн в свободной зоне Колин, выставленные для оплаты Кубинскому министерству сахарной промышленности. Номера для Рамоса, Пико и Аренаса.
Длинный список обязательств России за поставки кубинского сахара по безналу и наличными на общую сумму 252 миллиона долларов.
Уточненная смета после посредничества AzuPanama на 272 миллиона долларов.
Свидетельство о депозите на 5000 долларов на имя Виталия Бугая в Бэнк ов Креатив Инвестментс, в свободной зоне Колин (республика Панама).
Другими словами, посредники Рамос, Пико и Аренас были кубинцами, а нейтральная AzuPanama была создана кубинским министерством сахарной промышленности и «Бэнк ов Креатив Инвестментс». Испанского Аркадий совсем не знал, но с математикой у него было все в порядке. Он понимал, что Куба обманула Россию на 20 миллионов долларов. Нищий обокрал нищего. Он также понял, что теневым партнером кубинцев в преступлении был пират, владеющий яхтой Капоне.
На близком расстоянии радужная оболочка темных глаз Мюриель сияла, как солнечные вспышки — пугающие проблески одиннадцатилетней души. Допрос был краток, ее признание содержало больше, чем утверждала учительница. Она купила банан.
— Их продавали работники на ферме. У меня был доллар от бабушки. Мы купили ветку.
— Ветку? Мисс Гарсиа нашла только один банан.
— Все спрятали по банану. Она нашла только мой.
— Мы получили все остальные, не волнуйся, — мать Офелии скрипнула своей качалкой.
— Дело не в этом, — сказала Офелия. — Ты превращаешь моих дочерей в спекулянток.
— Урок капитализма.
— В совхозе им не должны были продавать бананы, правда?
— Урок коммунизма.
— Мой класс поедет смотреть, как делают бейсбольные мячи, — сказала Марисоль, младшая сестра. — Я смогу принести мячи.
— Отлично, может быть, нам удастся приготовить их на обед, — ответила мать Офелии.
Мысленно Офелия представила себе разъярённую мисс Гарсиа, нависшую над ее чудесными дочерьми, и свою мать, защищающую их, как курица в домашнем халате. Вселенная семьи готова отражать нападение как извне, так и изнутри.
— Я иду в душ.
— А потом? — спросила мать.
— Мне нужно будет уйти.
— Чтобы встретиться с этим мужчиной?
— Он не мужчина, он русский.
Перед приходим детектива Аркадий убрал с глаз все документы AzuPanama. Осорио может осматриваться кругом сколько ей заблагорассудится.
— Вам удалось найти фотографию Приблуды?
— Нет.
— Ну, а я нашла вашу фотографию, — видно было, что она довольна сюрпризом. — Помните Хеди?
— Как я могу забыть Хеди?
Осорио рассказала ему о двух трупах в «Каса де Амор»: Хеди Инфанте и итальянца Франко Лео Мосса. Она описала состояние комнаты, положение тел, характер ран, время смерти.
— Мачете? — спросил Аркадий.
— Как вы догадались?
— Статистика. Криков не было?
— Нет. Убийца использовал еще что-то круглое и острое, он проколол итальянцу горло, чтобы тот не мог кричать.
— Может быть, нож для колки льда?
— Да. Сначала я подумала о грабеже, который приобрел насильственный характер. Иногда jinetera приводит в номер туриста и, когда его брюки уже спущены, появляется так называемый друг, и они грабят его.
— Мы же знаем, кто ее друг…
— …Потом я подумала, что покойник похож на вас.
— Такой комплимент не каждый день услышишь. Это был тот человек, с которым мы видели ее на улице вечером?
— Я уверена. Вы танцевали с Хеди?
— Нет, нас только познакомил сержант Луна.
— Вы говорили с ней?
— Не то, чтобы говорил. Она была не совсем трезвой, а позже она была в трансе.
— После церемонии Сантерии Хеди привела себя в порядок и вернулась сюда. Тогда я задавалась вопросом, зачем. Я имею в виду, все закончилось, сержант ушел, и это не было обычным местом, где она знакомилась с туристами. Мы с вами видели ее. Я думаю, она была здесь, потому что здесь были вы.
— Но я едва знаком с ней.
— Может быть, она хотела встретиться с вами снова.
— Она должна была разглядеть разницу между хорошо одетым итальянцем и мной. Почему вы так думаете?
— Вот это было в комнате, — Осорио показала ему фотографию.
«Камера смотрит на тебя глазами фотографа. Всегда немного странно видеть себя, так, как представляют тебя другие. Если бы они были мертвы, — подумал Аркадий, — это придало бы простому снимку некую завершенность». Аркадий увидел автомобили, багаж, тяжелые пальто, российскую толпу в аэропорту Шереметьево. Но в фокусе был только он. Он одарил полковника прощальной улыбкой, но без объятий, смоченных водкой и слезами, их история была слишком сложна для этого. «Возможно, — подумал Аркадий, — Приблуда, в конце концов, хотел именно этого — чтобы его провожал кто-то очень хорошо знавший его». Фотография напомнила ему о пустой рамке, которую он нашел в ящике стола Приблуды.