— Я и сама знаю, бабушка. Просто она завистливая, несчастная и жадная.
— Она незамужняя.
Я остановилась.
— Как это?
— У них никогда не было денег, чтобы заплатить священнику. Ее мать сама рассказывала мне. Поэтому она всем говорит, что они поженились в Мойкуллене, где живет ее бабка. Не говори ничего. Все об этом знают, просто не произносят вслух, — сказала она, зашагав дальше и размахивая своей палкой.
— Я только Майклу расскажу. Это поможет ему терпимее относиться к Тесси.
Я никогда ничего не скрывала от Майкла — он знал каждую мою мысль. Я так привыкла говорить с ним свободно, что иногда слова сами слетали с моих губ.
Вот и теперь я сказала:
— А почему бы тебе, бабушка, не отравить старого майора?
— А почему бы тогда не потравить вообще всех лендлордов? — в тон мне ответила она. — Ведь все кухарки у них ирландки.
— Вот же, правильно, — подхватила я.
— Я не пойду на убийство без крайней на то необходимости. Зачем рисковать бессмертием моей души из-за таких, как они?
— Да, думаю, они не стоят того, чтобы из-за них отправляться в пекло.
Мы как раз достигли вершины утеса. Остановившись, чтобы перевести дыхание, она подняла взор на угрюмый дом из серого камня.
— Кое-кто мог бы сказать, что мы катимся туда прямо сейчас.
— Бабушка, бабушка! Тетя Мед! — Джонни Ог Лихи, пятилетний мужичок, такой же коренастый, как его отец, выбежал через кухонный двор нам навстречу.
Когда я рассказала Пэдди, что его кузены, которых он никогда не видел, зовут меня «тетя Мед», он спросил:
— А что такое мед?
В детстве я пару раз пробовала это сладкое лакомство, но потом у нас очень долго на мед просто не было денег. Майра украла небольшой горшочек меда, чтобы я угостила им Пэдди. Глядя, как его лицо расплылось в широкой счастливой улыбке, когда он облизывал мед со своего пальца, мы с Майклом не могли удержаться от смеха.
— Теперь ты сам понимаешь, почему это прозвище так подходит твоей маме, — сказал ему Майкл. — Из-за своей сладости.
Майра по-прежнему пыталась при случае тайно передавать нам еду, но ей приходилось быть очень осторожной, потому что старый майор приказал арестовать Уинни Лайонс только за то, что она как-то взяла две головки капусты.
Мы прошли за Джонни Огом на кухню, где у плиты стояла Майра. У ее ног крутились Томас, которому было четыре года, и ее самый младший сын двух лет. Она назвала его Дэниел О’Коннелл Пайк.
— С его кудрями и пухлым носом — разве он не копия нашего Освободителя? И это приводит старого майора в ярость! — сказала она.
Трое прекрасных мальчиков. С детьми Майры все было в порядке. Голодных ртов здесь не было.
— Ну, это совсем не так, — недовольно проворчал какой-то мужчина, сидевший за кухонным столом.
— Я тут готовлю завтрак для мистера Джексона, — пояснила Майра. — Он предпочитает, чтобы вокруг него никого не было, когда он ест.
— А что это за женщины? — спросил он.
— Моя сестра, миссис Келли, и моя бабушка, миссис Кили. А этот благовоспитанный молодой человек — Абнер Джексон, новый агент майора Пайка.
— Хм-м, — неопределенно промычал тот.
Майра зачерпнула что-то из котла и насыпала в миску.
— Овсяная каша, — сказала она нам. — Мистер Джексон начинает свой завтрак с овсянки, затем идет яичница из трех яиц со множеством ломтиков бекона. Я ничего не перепутала, мистер Джексон?
И снова ответа не последовало.
— Мистер Джексон родом из Северной Ирландии, — заметила Майра. — Свои слова он расходует так же, как свои деньги, — крайне экономно. Он всегда говорит мне, чтобы я берегла дыхание, когда буду студить свою овсянку, как будто не понимает, что я такого не ем вообще.
Джексон сидел, не поднимая головы, и методично загружал густую кашу в свой рот, медленно и основательно.
Такого из себя не вывести, так что Майра напрасно его поддевала. Мы с бабушкой стояли неподвижно, и Дэниел начал хныкать.
— Джонни Ог, забирай своих братьев и идите поиграть в нашу комнату.
Майра интонацией выделила слова «братьев» и «нашу». Джонни Ог взял Томаса за руку, а Дэниела поднял на свое бедро, после чего они ушли.
— Воспитанные детки, хорошо себя ведут, не правда ли, мистер Джексон? — сказала Майра.
Тот доел свою овсянку. Майра поставила перед ним тарелку с яичницей, поджаренной на сале, и еще одну — с нарезанным беконом.
— Мистер Джексон, когда ест, любит, чтобы было много жира и много мяса. А к картошке даже не притрагивается, хоть я и говорила ему, что она очень вкусная и что он многое теряет. А молоденькая картошка такая тугая и сладкая, — сказала она и нагнулась так, чтобы ее пышная грудь оказалась прямо у него перед носом.