Выбрать главу

С балкона комендатуры капитан Соколов долго смотрел на уходящую колонну, провожаемую взглядами столпившихся на тротуарах жителей.

Прошли танки. За ними потянулись грузовики с мотопехотой, машины с бригадным хозяйством. Последней идёт открытая легковая машина командира бригады, который приветливо машет рукой остающимся товарищам. Автомобиль ускоряет ход, и вот уже исчезли, словно растаяли в просторах дальних дорог, боевые машины и боевые друзья. Площадь опустела.

Соколов почувствовал, как на город опустилась давящая, плотная тишина. Будто лежала она на окрестных холмах и ждала лишь той минуты, когда уйдёт бригада, чтобы навалиться на улицы, на дома, на людей, — да такая тяжёлая и гнетущая, что трудно дышать и хочется расстегнуть ворот.

Соколов прислушался. Откуда-то издалека ещё доносится гул танковых моторов… Нет… Это только показалось. Ничто уже не нарушит покоя в тихом городе Дорнау. Даже ветер затих. Даже липы не шелестят своими клейкими, нежнозелеными листьями.

Капитан вернулся в зал. Никого… Только где-то наверху раздаются неторопливые, деловитые шаги. Это, наверно, сержант Кривонос ходит по комнатам верхнего этажа и наводит порядок в хозяйстве роты.

Соколов пришёл в кабинет коменданта. Полковник Чайка сидел за столом и, придерживая левой рукой словарь, читал немецкий справочник по экономике Саксонии. Заметив капитана, полковник отложил книгу и улыбнулся.

— Ну, вот и попрощались, — сказал он, взглянув на грустного Соколова.

Уверенный добродушный тон полковника как-то сразу успокоил капитана.

— Я как-то странно чувствую себя в новой должности, — признался Соколов. — Уж очень резкая перемена…

— Да, — согласился полковник. — Войну мы выиграли, а теперь надо выиграть длительный, прочный мир. В этом смысле нам, капитан, предстоит одержать ещё одну победу…

Он встал и, прохаживаясь по комнате, продолжал говорить, словно размышляя вслух:

— Демократическая Германия — это залог мира в Европе, и способствовать её созданию — дело, понятно, нелёгкое. Скоро в нашей зоне оккупации возникнут различные партии, всевозможные культурные и профессиональные организации, появятся газеты.

Полковник остановился перед Соколовым и посмотрел в его чёрные глаза.

— Действовать будем сообща, — продолжал он, — но политическая работа среди населения поручается именно вам.

Полковник снова зашагал по кабинету, продолжая делиться с капитаном своими мыслями:

— Задача перед нами поставлена, как видите, трудная и почётная. Справимся — честь нам и слава! Не сумеем выполнить дело, которое нам сейчас доверили, — значит, и офицерами Советской Армии недостойны называться. Некоторые мыслят так: офицер — это только воин. Но советский офицер, офицер Вооружённых Сил Советского Союза, — это, прежде всего, носитель самых передовых идей нашего времени.

Полковник умолк. Соколов, который имел только самое общее представление о характере своей будущей деятельности, подумал, что ему, пожалуй, придётся здесь даже потруднее, чем он предполагал. И снова его охватила печаль, вызванная прощанием с товарищами. Далека, ох, как далека отсюда Родина!..

Словно догадавшись о мыслях Соколова, полковник не спеша подошёл к радиоприёмнику и включил его. Спокойный низкий голос московского диктора, тот самый голос, к которому все эти годы с таким волнением прислушивались советские люди, наполнил комнату. Молча внимали ему офицеры.

За тысячу километров от города Дорнау жила напряжённой, деятельной жизнью могучая, великая страна. Там, за тысячу километров отсюда, спокойно билось её сердце. И хотя необъятные просторы пролегли между маленьким, аккуратным саксонским городком и далёкой столицей Советского Союза, Соколов внезапно ощутил, что Москва совсем-совсем близко.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Он был очень невелик, этот немецкий городок Дорнау. По официальным данным в нём насчитывалось немногим более пятидесяти тысяч жителей. В большинстве своём это были рабочие и служащие многочисленных промышленных предприятий. Но сейчас город производил впечатление глубокой провинции. Заводы не работали. Драматический театр и кинематографы бездействовали. Пивные и рестораны тоже были закрыты.

Однообразие городского пейзажа оживляли три кирхи. Возвышаясь над остальными строениями, они как бы впивались в небо своими высокими острыми шпилями. Да на главной улице, там, где она расширялась, образуя нечто вроде площади, высился старинный замок, служивший некогда резиденцией угасшей ветви саксонских королей. В течение многих десятилетий замок пустовал и теперь служил обиталищем для летучих мышей.