— Наш город начинает приобретать прежний вид, — лениво произнесла фрау Янике. — Разве не правда? Ресторан «Золотая корона» сверкает огнями на всю улицу! Жаль, конечно, что он открыт лишь до десяти. И когда только снимут это военное положение!
— К сожалению, таков приказ нашего коменданта, — ответила хозяйка.
— А приказы надо исполнять, — подмигнул ей Пичман. — Ваше здоровье, Марго! — Подняв тяжёлый бокал, он сделал такое движение, будто хотел выпить его до дна, но отпил лишь маленький глоток и снова поставил пиво на кружок картона, предусмотрительно положенный на скатерть.
— Ваше здоровье! — ответила фрау Янике, так же бережно отпивая глоток.
В это время Эдит Гартман переодевалась в маленькой комнатке за стойкой. Она достала из чемоданчика и надела чёрное вечернее платье, отделанное кружевами. Когда-то это было очень красивое платье, и, выступая в нём, Эдит пользовалась большим успехом. Правда, с тех пор платье порядком поизносилось, но сегодня Эдит решила выступить именно в нём.
На душе у актрисы было смутно. На память невольно приходил презрительный взгляд капитана Соколова во время их последней беседы в комендатуре.
«Должно быть, он прав, капитан Соколов. Стыдно Эдит Гартман выступать в ресторане с пошлыми песенками!»
До сих пор ей казалось, что она совершенно свободна в своём выборе, и очень этой свободой дорожила. Исполнение эстрадных песенок и выступления в случайных концертах она считала печальной, но временной необходимостью, занятием, которое, по крайней мере, не требует участия души и пройдёт для неё бесследно. Конечно, порой приходила в голову мысль, что в таком существовании нет и намёка на элементарную независимость, как, впрочем, нет и искусства. Но такие мысли были неприятны, и Эдит старалась их быстрее заглушить. Она хотела создать себе хотя бы иллюзию свободы.
Больше всего поразили её во время разговора с капитаном слова о будущей, демократической Германии, перед которой когда-нибудь придётся держать ответ за нынешнее бездействие. Эти слова заставили Эдит внимательнее приглядываться к окружающим её людям и их поступкам.
От грустных мыслей её отвлекла Гильда Фукс. Очень возбуждённая и, кажется, даже слегка опьяневшая, она быстро и привычно надевала свой экстравагантный костюм. Злые языки утверждали, что на него не ушло и одного метра материи. Однако чувствовала она себя в нём прекрасно.
Эдит, взглянув на Гильду, вполголоса напевавшую весёлую песенку, поднялась и вышла в зал. Её вдруг испугала мысль: «А что если капитан Соколов тоже пришёл сегодня в ресторан?» Она окинула взглядом столики и облегчённо вздохнула, нигде не обнаружив золотых погон.
— Скоро начнём, Штельмахер? — спросила актриса.
Штельмахер не успел ответить: навстречу Эдит одновременно поднялись Пичман и Янике.
— Вы, как всегда, очаровательны, дорогая Эдит, — провозгласила Янике.
— Мы пришли полюбоваться вами, — поддержал Пичман.
Эдит, заметив Лешнера, стремительно подошла к нему:
— Что ты здесь делаешь, Эрих?
— Я очень рад видеть тебя, Эдит, — широко улыбаясь, ответил Лешнер. — У меня в городе разные дела, вот я и зашёл выпить кружку пива и поглядеть на твоё мастерство.
— На моё мастерство? — Эдит почудилась ирония в этих словах. Она внимательно посмотрела на брата, но на его лице ничего нельзя было прочитать.
— Конечно, — спокойно продолжал Лешнер, приглашая её присесть.
— Ну, как ты живёшь, Эрих? — спросила она.
— Ах, какие у нас сейчас интересные дела творятся! Знаешь, в Гротдорфе всё, точно в котле, бурлит. Землю Фукса и Зандера поделили, скот — тоже. И я получил участок. Мы начинаем жить по-настоящему. Ты понимаешь меня?
— Отлично понимаю. А вот я, откровенно говоря, никак не могу начать жить по-настоящему…
В голосе актрисы прозвучала грусть. Лешнер сочувственно поглядел на неё.
— А ты попробуй. Я, признаться, думал, что Эдит Гартман уже в настоящем театре играет, а она попрежнему в ресторане песенки под чечётку поёт… Будто ничего на свете не изменилось…
— А ты думаешь, я должна…
— Да, я в этом убедился на своём опыте. Нельзя ждать — надо действовать! Если бы мы ждали, у нас до сих пор не было бы ни земли, ни будущего.
— Да, тебе всё это, пожалуй, подходит. А мне большевики…
— А что большевики? Справедливые люди и сами через всё это прошли. Да, помещиков и всяких там банкиров они, правда, не жалуют. А мне они нравятся. Есть у меня знакомый офицер в комендатуре, майор Савченко, так он заранее знает обо всех затеях помещичьих управляющих. Я могу у него получить ответ на все вопросы. Вот и тебе, Эдит, надо бы найти таких советчиков. Очень бы я хотел видеть тебя уже в театре, а не в ресторане.