Глотнув горячего чая, он подобрал ноги на стул, прикрыл глаза и попытался прогнать сон, как фильм, с начала до конца. Увидел себя во дворце, в зале прикладной магии. Всё было, как настоящее, с навощенным паркетом, с пыльными занавесями и десятками высоких зеркал, в которых так удобно отрабатывать позы для заклинаний. И Алиса казалась настоящей, словно родилась и выросла во дворце, словно всегда носила корсет и кринолин, а ожерелье матери, наследство ариготов, было девушке удивительно к лицу. Именно украшение не давало покоя. Откуда оно на Алисе? Или это подсознание играет шутки? Почему Алиса вместо Самианы?
Лёгкий скрип кроватных пружин заставил его замереть. Тихие шлёпающие шаги по коридору, щелчок выключателя, яркий свет, ударивший по глазам.
— Леви, ты совсем сдурел!
— Фер? Ты чего не спишь?
— Сон увидел, — буркнул Фер, отпивая ещё глоток чая. Леви покосился на чашку, потом открыл холодильник, щёлкнул пальцами и тут же получил в руку стаканчик йогурта. Дверка холодильника затворилась сама, а из ящичка буфета прилетела чайная ложечка. Леви присел напротив Фера и между двумя ложками клубничного йогурта спросил:
— И это из-за сна ты травишься ноябрьским мухомором?
— А ты из-за чего ленишься сам ложку достать? — огрызнулся Фер. — Влетит тебе от Мастера прикладной магии!
— Если ты не наябедничаешь — не влетит! — спокойно ответил молочный брат. — Давай, колись, что за сон такой, пугающий юную душу ариголета!
— Да ну, ерунда какая-то, — махнул рукой Фер. — Вчерашнюю девчонку видел во дворце в мамином ожерелье…
— Сон похож на вещий? — деловито уточнил Леви.
— Сам пока не понял. Но она мне сказала, что тоже спит и видит сон. А такого нам на лекциях не преподавали…
— Свяжись с Дамой Пифией, может, она тебе подскажет. Как по мне, это ты просто с малышкой хорошо покувыркался вчера!
Леви вытер губы тыльной стороной руки, щёлкнув пальцами, открыл мусорку и послал стаканчик в полёт. Фер только головой покачал. Они с молочным братом были похожи, как Солнце с Луной и ветер с дождём. Сын кормилицы, Леви родился на две недели раньше ариголета в семье придворного артефактора. Они почти никогда не разлучались: шкодили, получали розги, учили формулы и сдавали экзамены вместе. Даже в Старый мир их послали вдвоём, на один факультет, поселили в одной квартире, и Фер был более чем уверен, что Леви получил наказ присматривать за наследником аригоната как за собственным оком. Но частенько этим наказом пренебрегал, если честно.
— Я бы и сам так решил, если бы не двойной сон, — Фер запустил пятерню в волосы, взъерошил их. — Не нравится мне всё это… Совсем, ну вот совсем!
— А где перстень? — вдруг нахмурился Леви. Фер глянул на свои пальцы:
— Да где ж ему… Все ведьмы Нового мира! Где перстень?!
— Это я спрашивал.
— Сожри меня дракон! Ведь был же на пальце! Потерялся?
Леви растерянно глянул Феру в глаза:
— Артефакт невозможно потерять! Он заговорен на владельца!
— Не растворился же он в воздухе! — Фер нахмурился. — Надо его найти!
— Иначе тебя уроют, — печально кивнул Леви.
— Наверняка, соскользнул с пальца на той грёбаной даче вчера! Потому что ещё в душе он был со мной, пока Пашка не позвонил.
— Или в машине упал… Да о чём мы вообще? Артефакт потерять не-воз-мож-но! — сказал Леви, как маленькому, для пущей выразительности отстучав каждый слог кулаком по столу.
— Слушай, а если попробовать заклинание какое-нибудь? Ну, типа того, что мы применяли, когда играли в прятки…
Фер зажмурился и попытался ощутить силу перстня. Она всегда была с ним, всегда, с того момента, как он получил артефакт из рук отца. Не каждый имел право на свой собственный магический перстень — только высшая знать и мастера, приближенные ко дворцу. Как он мог потерять его? Как это вообще возможно?!
Но ничего почувствовать не удалось. Более того, во всём теле словно поселилась пустота. Пугающая. А остались ли у него вообще магические способности? Или пропали с артефактом?
Фер с трудом подавил накатившую волну паники и в смятении защёлкал пальцами. Ложка, вымазанная в йогурте, прилетела из раковины, больно врезав прямо по лбу. Потерев место удара, Фер попытался заставить её парить в воздухе. Ложка задёргалась, словно раненая птица, и толчками запульсировала по кухне. Леви следил за этими танцами с жалостью, поглаживая свой перстень — жёлтый с коричневыми прожилками. Потом поймал ложку и решительно сказал:
— Хватит! Сила не ушла, но без тренировки и без артефакта ты младенец! В девять позвонишь той девице, чья дача, и поедем искать перстень. А пока пошли досыпать.