– Нормально.
– Как я понимаю, у вас проблемы дома.
– Ничего страшного, справлюсь.
Она уж точно не собирается консультировать меня по семейным отношениям. Я гляжу на бледную полоску кожи вокруг ее безымянного пальца и гадаю, кто от кого ушел. Батлер ловит мой взгляд, конечно, ловит, и улыбка исчезает с ее лица.
– У вас есть служебный телефон?
Ее слова застают меня врасплох. Это вроде бы вопрос, но из тех, на которые она знает ответ, и это означает, что Батлер лишь завязывает разговор.
– Да.
Она зачитывает мой номер из блокнота, и я киваю. Меня охватывает настолько сильное желание убежать, что я сжимаю подлокотники стула, чтобы не вскочить.
– Финансовый отдел ограничил операции с вашим телефонным счетом.
Возникает гнетущее молчание, и мы оба ждем, чтобы кто-то его нарушил. Я сдаюсь первым. Даже когда знаешь правила, трудно заставить себя перестать играть в игру. Два-ноль в пользу Батлер.
– Разве?
– Он значительно больше, чем у любого другого сотрудника.
Я чувствую, как по виску медленно стекает вниз капелька пота. Если я ее смахну, Батлер заметит. Я чуть поворачиваю голову и обнаруживаю, что с противоположной стороны стекает такая же капля.
– Я разговаривал с жертвой разбойного нападения, которая уехала во Францию.
– Понимаю, – кивает инспектор уголовной полиции.
Снова молчание. Я никогда не слышал, как Батлер допрашивает подозреваемых, но утверждают, что делает она это мастерски, и теперь это меня не удивляет. Взгляд у нее твердый и жесткий, и я не могу посмотреть ей в лицо иначе, чем затравленно и виновато. Сердце у меня бешено колотится, дергается уголок левого века. Батлер не может этого не заметить. И узнает, что я вру.
Она закрывает блокнот, откидывается на спинку кресла, словно говоря: «Самое трудное позади, теперь беседа по душам». Но я не поддаюсь на эту уловку. Мои мышцы напряжены, будто я на низком старте и вот-вот рвану вперед. Я думаю о Майне, которая едет на работу, и, хоть мне очень не хотелось ее отпускать, я все же рад, что не придется видеть ее целых пять дней.
– Мне направят детализированный счет, – произносит Батлер. – Но если до этого вы хотели бы что-то сказать…
Я нахмуриваюсь, словно понятия не имею, о чем она говорит.
– Поскольку, полагаю, вам известно, что рабочий телефон нельзя использовать для личных звонков.
– Разумеется.
– Вот и хорошо.
Я улавливаю намек и встаю. Говорю «спасибо», сам не понимая, за что. Наверное, за предупреждение, за возможность выстроить защиту, хотя лучшие в мире адвокаты вряд ли сумели бы состряпать версию, чтобы вытащить меня из этой ситуации.
Случившееся с Катей – наименьшая из моих проблем.
Как только Батлер увидит телефонный счет, все кончено.
Глава третья
10:00. Майна
Подъезжая к аэропорту, я замечаю полицейских, и их присутствие свидетельствует о том, что проходит очередная демонстрация. Три месяца назад началось строительство новой взлетно-посадочной полосы, и время от времени около зоны прилета собираются группы протестующих, чтобы высказать свое недовольство. Они по большей части люди безобидные, и, хотя не заявляю об этом вслух, я им сочувствую. Мне просто кажется, что они выбрали себе неверную цель. Мы создали мир, где нужно летать, и этот мир не изменить. Может, лучше бороться с фабричными выбросами или мусорными полигонами?
Я с чувством вины вспоминаю влажные салфетки, которыми пользуюсь каждый день, и решаю снова перейти на косметику «Кларенс». Над дорогой развернули баннер с надписью: «Поля, а не бетонки». Наверное, он появился тут совсем недавно: вокруг аэропорта соблюдаются повышенные меры безопасности. Полиция не может помешать демонстрантам, но снимает лозунги так же быстро, как те возникают. Все это представляется довольно бессмысленным занятием, поскольку любой, направляющийся в аэропорт, здесь работает или собирается куда-нибудь лететь. Плакаты не заставят их передумать и изменить свое мнение.
Я притормаживаю около круговой развязки и мельком смотрю налево, где женщина держит плакат с изображением истощенного белого медведя. Перехватив мой взгляд, она тычет плакатом в мою сторону и что-то кричит. Сердце у меня колотится, я тянусь к кнопке блокировки окон, торопливо нащупывая ногой педаль газа, чтобы поскорее уехать отсюда. Моя нелепая реакция – женщина ведь по ту сторону ограждения – вызывает у меня прилив злобы на всех демонстрантов. Вероятно, я и дальше стану пользоваться этими чертовыми влажными салфетками, лишь бы их позлить.