И вот тогда мне действительно стало по-настоящему жутко. Зная историю обители, догадалась, где именно очутилась. Крипта Фальксов. Огромный некрополь царской семьи Льен занимал подземелья монастыря Алого утра. Я проходила склеп за склепом, чувствуя себя будто во сне. Не верилось, что в мраморных ящиках лежали мои предки. С тех пор, как я узнала, кто на самом деле мой отец, так и не свыклась с мыслью, что и в моих жилах течет благородная кровь.
Но для государей лишь сыновья — надежда и опора. Дочери же лишь пешки, которыми можно при необходимости пожертвовать. Вот и я оказалась слабой фигурой, когда дело касалось политических интриг…
Любящий папа, баловавший меня в детстве, превратился в угрюмого тирана, который потворствует Дамиану Грасалю. Именно благодаря уловкам князя отец занял престол, хотя тот по праву должен был принадлежать его племяннику — Лирану Красный Сокол.
Я ничуть не сомневалась, что это Грасаль нашептал царю избавиться от незаконнорожденной дочери, выгодно выдав ее замуж. Отец даже не удосужился сообщить мне об этом лично, отправив сухое письмо, сообщившее, что карета приедет через три дня.
«Пришло время выполнить свой долг перед семьей и царством», — сама собой вспомнилась строчка из ненавистного послания. Дорогая бумага горела ничуть не хуже любой другой…
Равнодушие родителя злило больше навязанного брака. Мне хотелось лично увидеть отца и заглянуть в глаза, чтобы достучаться до человека, которого знала раньше. Я верила, где-то за этой бордовой мантией и золотой короной прячется мой папа, рассказывавший в детстве истории о заколдованном Тьмой царстве и дожидающийся, пока я усну, прежде чем уйти. Не может быть, чтобы новый советник так его ослепил!
Нет ничего ужаснее предательства родного человека…
Больше не беспокоясь о сохранности платья, я села на пол и помассировала уставшие ноги. Усталость после всего пережитого лишала всяческих сил. Глаза предательски увлажнились, но в этот раз я не позволила себе слабости зарыдать. Достаточно и того, что весь монастырь стал свидетелем моего позора. Как бы ни потрудились в свое время учителя, в нужную минуту я так и не сдержала обуревавшие меня чувства. Да и не хотелось этого делать… Разве я царевна? Всего лишь незаконнорожденная дочь.
Проклятая крипта исподтишка ударила по больному месту. Род Фальксов принес мне больше горя, чем добра. Из-за внезапно обнаруженного родства я лишилась всего, чем дорожила, а получила вместо этого только придворные интриги и незавидное положение бастарды.
Отовсюду на меня смотрели застывшие лица членов царской семьи, высеченные из мрамора. Скульптуры лежали на крышках саркофагов. Рука невольно потянулась к ближайшему, и, увидев сбоку табличку, я стерла пыль, мысленно читая надпись: «Ее Величество Илис II».
В тот же миг что-то невидимое ударило меня в солнечное сплетение, ненадолго парализовав тело. Я вскрикнула, резко ощутив, как в голове нарастает давление и появляется боль. Прижала ладони к ушам и спрятала лицо в коленях, не в силах с ней бороться. Из носа пошла кровь, окрашивая руки, платье и каменный пол алым цветом. Неприятные ощущения все усиливались, и я взвыла, неспособная с ними справиться.
Раздался непонятный скрежет, но я не сразу его услышала и лишь только позже поняла, что этот громкий шум — звук отодвигающейся крышки саркофага. Она съехала набок и упала, разбившись на множество мелких осколков.
Боль в голове резко исчезла, растворившись, будто и не возникала. Я поднялась с пола, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Тяжело дыша, осторожно посмотрела в сторону распахнутого саркофага и зачарованно подошла ближе. Мною двигало непонятное чувство. Голова немного кружилась, но это не помешало мне ясно разглядеть женщину, лежащую внутри.
На мгновение мне показалось, будто я увидела… себя. Но это ощущение было обманчиво.
Черные локоны незнакомки разметались по бледно-розовой шелковой подушке. Лицо выглядело абсолютно расслабленным и спокойным. Казалось, она просто спала и вот-вот откроет глаза — такие же, как и у меня, — васильково-синие. На щеках застыл ненастоящий румянец, оставленный мягкой пуховкой. Платье из золотой парчи выглядело совсем новым, блестящим и не померкшим от времени.
А на голове лежала сапфировая диадема, от которой я не могла отвести взгляд, как ни пыталась. Несмотря на крупные камни, она смотрелась изящной и нежной, будто созданной для своей хозяйки.