— Грейси, подумай еще раз над тем, что я тебе сказала! Нельзя всю жизнь одной жить! Вот сегодня — каково тебе будет одной в пустом доме ночевать?! Хочешь, — ее вдруг осенила новая мысль, — хочешь, приходи к нам в следующее воскресенье ужинать?! У Фреда есть один приятель…
— Посмотрим, — Грейс не хотелось сейчас выслушивать подробное описание достоинств приятеля Фреда, проще было отделаться неопределенным ответом: — До будущего воскресенья еще целая неделя. Может быть, к тому времени в моей жизни появится какой-нибудь таинственный незнакомец!
— Никого у тебя не появится, — опустила ее с небес на землю Моди, — если ты весь отпуск просидишь на чердаке над бабкиными сундуками! Короче, я позвоню тебе на неделе!
— Ладно, — нехотя согласилась Грейс.
Удовлетворенная Мода быстренько погрузилась в машину и уехала, Грейс же, положив рядом с собой на переднее сидение остатки торта, занялась непростым делом: начала выводить «Судзуки» задним ходом из узкого промежутка между помойными баками.
Въехала она туда утром легко — но сейчас баки, очевидно, кто-то сдвинул, и они стояли почти вплотную к машине. Осторожно, то и дело выглядывая из окошка, Грейс продвигалась буквально по дюйму, одновременно гадая: этот приятель Фреда окажется просто занудой — или занудой нахальной и с претензией на остроумие?!
Ну почему они все не могут оставить ее в покое и дать жить так, как ей хочется?! Никого не обслуживать, не терпеть ничьего бурчания и дурного настроения, не смотреть идиотский футбол и не вставать рано по выходным, чтобы приготовить для кого-то завтрак — ну чем, чем это плохо?! И вовсе она не одна…
Слава богу, удалось выползти не поцарапавшись! Грейс вздохнула с облегчением…
И вот тут-то все и произошло! Дверь машины неожиданно открылась, на переднее сидение рухнул огромный мужик, страшный и небритый — и, направив на нее пистолет, прохрипел:
— Двигайся с места — и чтоб ни звука!
В следующий момент Грейс осознала еще две вещи: что от этого типа отвратительно пахнет и что сидит он прямо на пакете с остатками торта. Последнее вызвало у нее вопль отчаяния.
Ей удалось только слабо пискнуть: жесткая тяжелая рука мгновенно наглухо запечатала ей рот.
— Я сказал — ни звука! — прокомментировал мужик.
Грейс дернулась, пытаясь вывернуться. Ей показалось, что сейчас ее стошнит: от руки тоже мерзко воняло.
— Ы-иы… — провыла она. Это означало «Пусти!».
Как ни странно, тип сразу понял и спросил:
— Если отпущу — будешь молчать?
Она энергично закивала. Медленно, не сразу, рука отодвинулась от ее лица, и Грейс, закашлявшись и всеми силами пытаясь сдержать рвоту, судорожно потянулась к стоявшей на приборной панели коробке с «Клинексом».
— Вот так, — поощряюще сказал незнакомец, наблюдая, как Грейс вытирает рот салфеткой. — Если будешь молчать и хорошо себя вести — я тебе ничего не сделаю. Ясно?
Пока что ей было ясно только одно: это, несомненно, тот самый преступник, про которого рассказывал Кип! Которого сейчас всюду ищут с собаками!
Удовлетворенный ее молчанием, преступник качнул пистолетом и сказал:
— Давай, заводи — и поехали!
— Ты сидишь на торте! — неожиданно для самой себя выпалила Грейс.
— Что?!
— Ты мне на торт сел!
— Какой еще… — он быстро сунул под себя свободную руку, тут же выдернул ее и оторопело уставился на пальцы, вымазанные белой кашицей.
Поднес руку к лицу, осторожно лизнул палец — и вдруг одним движением запихнул все, что было намазано на пальцы, в рот. Пробормотал:
— Черт возьми, — снова запустил под себя руку и, вытащив полную пригоршню белой массы, в которую превратился многострадальный торт, начал жадно пожирать ее.
Еще пригоршня… и еще, уже неполная. Наконец, приподнявшись, преступник вытащил из-под себя слипшийся кусок пергамента — все, что осталось от тщательно упакованной доброй трети торта — взглянул на него и отбросил себе под ноги.
Грейс с ужасом следила за его действиями. В голове крутилась неуместная мысль: чехол теперь не отстирать будет — останутся жирные пятна! Чем ни стирай — все равно останутся!
Под конец бандит вытер рукой заляпанную кремом физиономию и снова облизал пальцы. Вытер плохо: на подбородке и на щеке остались белые пятна.
— Ну чего стоишь — поехали! — нетерпеливо бросил он.
— Ак-куда?..
Дрожь в ее голосе объяснялась отнюдь не страхом — Грейс с трудом удавалось сдерживать неудержимо рвущийся наружу приступ истерического хохота. Рассудок отказывался принимать такое: ей угрожает пистолетом гангстер, измазанный по уши взбитыми сливками!