Лорел опустила голову на руль и позволила себе один-единственный всхлип. Она всегда считала себя сильной женщиной, но злой рок словно сговорился со случайностью – и с глупостью! – и теперь вполне возможно, что в доме мужа ей придется растить незаконнорожденного ребенка.
И смириться с этим было невозможно.
«Наверняка ты не первая, – прошептал внутренний голос. – Даже в этом городке есть такие женщины». Не желая думать о предстоящей встрече со Старлетт, Лорел стала взвешивать все «за» и «против». Если уж придется провести остаток жизни в безрадостном замужестве, то «дитя любви» не даст ей сойти с ума, будет напоминанием о том, что могло бы быть. Но сможет ли она всю жизнь лгать? Весь прошлый год даже мелкое вранье давалось ей с трудом, было непросто придумывать тысячи уловок, столь необходимых, если заводишь роман на стороне. Восторг от наслаждения запретным длился примерно три недели, а потом обман начал вызывать у Лорел почти физическое недомогание. Каждая ложь влекла за собой дюжину новых – ее производных, по словам Дэнни, – и обман разрастался, множился, словно бесчисленные головы гидры. Лорел изо всех сил притворялась, что все нормально, и даже преуспела в этом – ложь стала ее второй натурой. Она чувствовала, что обман разъедает ее душу, но продолжала лгать, так сильно ей нужна была любовь Дэнни Макдэвита.
Однако сейчас Лорел замышляла не просто обман. Лгать придется не только ей. Она заставит будущего ребенка лгать с самого рождения. Вся его жизнь станет ложью. А Уоррен? Он попытается полюбить малыша, но сможет ли? Или муж почувствует нечто чужое в маленьком человечке, вторгшемся в их дом? Что-то необъяснимо неправильное? Чужой запах? Присутствие чужих генов? Бросит ли его в дрожь от прикосновения к коже или волосам младенца? И конечно, малыш не будет похож на Уоррена, разве только по чистой случайности.
Лорел знала одну женщину, родившую ребенка не от мужа. Келли Роулэнд, подруга по женскому клубу Университета Миссисипи, забеременела от случайного знакомого, хотя была помолвлена с парнем, с которым встречалась три года. Жених Келли был хорошим, надежным, правда, немного скучноватым юношей средней привлекательности, но с блестящим финансовым положением, короче говоря, идеальным мужем для образцовой студентки. Она неукоснительно требовала, чтобы жених надевал презерватив перед тем, как заняться с ней сексом, и потому Лорел показалось весьма странным, что Келли совершенно забыла о предохранении, когда после церемонии со свечами на свадьбе одной из товарок по клубу переспала с официантом – невероятно сексуальным футболистом. Узнав, что беременна. Келли просто передвинула день бракосочетания, устроила собственную церемонию и больше не вспоминала о происшествии. Это произошло тринадцать лет назад, они с мужем по-прежнему были вместе и жили в Хьюстоне.
Воспоминание совершенно не вдохновило Лорел. Но есть ли у нее выбор? Аборт? Разве сможет она убить ребенка от любимого человека? Даже если убедить себя в необходимости подобного поступка, как сказать мужу об аборте? «Не обязательно говорить ему об этом, сделаешь все без его ведома», – прошептал внутренний голос холодно и расчетливо. Лорел с ужасом представила, как она пробегает мимо толпы, протестующей против абортов, а потом сидит одна в приемной какой-нибудь отдаленной женской клиники. Придется проехать по меньшей мере три штата, чтобы ее никто не узнал, но даже в этом случае врач может…
В окно машины постучали.
От шума Лорел резко вздрогнула, словно ее машину пытались угнать, затем оглянулась и увидела Диану Риверз, классную руководительницу третьего класса, которая с явной тревогой звала ее по имени. У Дианы, красавицы южанки с густыми волосами, было золотое сердце, и она будто бы принадлежала к поколению матери Лорел, хотя на самом деле ей исполнилось сорок три. Лорел видела ее студенческие фотографии в плотно облегающем трико с блестками, когда она выступала в группе поддержки на соревнованиях между колледжами. Диана покрутила рукой, показывая Лорел, чтобы она опустила оконное стекло, хотя машин с ручными стеклоподъемниками уже почти не осталось, по крайней мере на школьной парковке.
Лорел вытерла слезы рукавом блузки, запачкав белый шелк тушью, затем нажала на кнопку стеклоподъемника. Стекло медленно скользнуло внутрь дверцы.
– Голубушка, что случилось? – спросила Диана. – Вам плохо?
«А разве не заметно?» – ответила про себя Лорел. А собственно, что должен спрашивать человек, который обнаружил тебя рыдающей на парковке? Некоторые учителя были бы счастливы увидеть Лорел в подобном состоянии, но только не Диана. Она сопереживала искренне.
– Кажется, у меня начинается мигрень, – произнесла Лорел. – Чувствую симптомы.
– Боже праведный! – воскликнула Диана сочувственно. – Давненько их у вас не было!
– Больше года, – сказала Лорел. «С тех пор как завязался роман с Дэнни», – добавила она мысленно.
– Сможете провести назначенные встречи? Я бы посидела с вашими детишками, если бы речь шла только об уроках. Но вот о чем говорить с родителями учеников со специальным обучением – не знаю.
– Ничего страшного, – заверила Лорел, нагибаясь за ноутбуком и сумкой. – У меня иногда бывает только аура, без головной боли. Ее еще называют «обезглавленная мигрень». Надеюсь, что сегодня именно тот случай.
Диана покачала головой:
– Не знаю, голубушка, не знаю. А у вас с собой нет того лекарства? Один укол, и все бы было в порядке.
– Имитрекса? У меня так давно не было мигрени, что я его уже не беру.
Диана посмотрела на нее с материнским укором.
– Знаю, что глупо, – сказала Лорел, вылезая из машины.
– Может, сбегаете в клинику к Уоррену? – предложила коллега. – Чтобы сделать укол? Какой прок от мужа-врача, если не можешь этим воспользоваться? Я бы вас подменила, пока не вернетесь. Мои ученики знают – за плохое поведение я с них шкуру спущу.
Лорел едва удержалась от смеха. Миссис Риверз обладала взглядом, который за сто шагов мог парализовать самого отъявленного сорванца. Закрыв машину, Лорел направилась к корпусу для учеников с ограниченными умственными и физическими возможностями.
– Все нормально, Ди, правда. У меня немного потемнело в глазах, и все.
– Да вы же плакали от боли!
– Нет, просто это было так неожиданно. Я-то думала, что навсегда избавилась от головной боли. Потому и расплакалась – не хотела смириться с действительностью.
– Хреновая действительность, вот уж точно, – заметила Диана, понизив голос, и захихикала, словно домохозяйка из пятидесятых, у которой случайно вырвалось неприличное словцо.
Уходя к себе, Диана крепко стиснула запястье Лорел. Странно, но ее прикосновение немного успокоило Лорел. Она почувствовала необъяснимое желание излить коллеге душу, но сдержалась. Скорее всего Диана не сумеет ей помочь, как бы ни пыталась. Вряд ли она посочувствует ненормальной шлюхе, которая изменяла мужу – личному врачу Дианы! – и у которой хватило ума залететь от любовника! Лорел еще раз кивнула, давая понять, что с ней все в порядке, и пошла в класс, из которого доносилась оживленная болтовня детей.
После того как помощница увела ребятишек на площадку для игр, Лорел села к круглому столу, за которым проводила встречи с родителями. Стол помогал им почувствовать, что они на равных участвуют в образовании своих детей, а не просто слушают лекцию, как наверняка бы им показалось, если бы они сидели за партами перед учителем. Лорел учила одиннадцать детей с особенностями в развитии, слишком много для нее одной, учитывая, что ей почти никто не помогал. Но в маленьком городке Атенс-Пойнт у родителей не было выбора, к тому же Лорел не могла никому отказать. Проблемы ее учеников варьировались от синдрома нарушения внимания и оппозиционно-вызывающего расстройства до умственной отсталости и аутизма. Справляться с таким набором было нелегко, но Лорел не пугали трудности.
Чтобы встречи с родителями проходили по возможности гладко, она вела скрупулезные записи о каждом ученике в течение года, и личное дело Майкла Макдэвита было самым подробным и аккуратным. «Я выдержу, – решила Лорел, – если буду думать о следующей встрече. Только так я смогу, образно выражаясь, удержать Старлетт на расстоянии, пока она не явится на самом деле».