Что-то в этих двоих обеспокоило Диллона. Словно какой-то давно забытый ужас выплыл на поверхность его памяти, но он тут же отмахнулся от него, твердо напомнив самому себе, что подобное чувство вызывает у него любой английский воин.
Лорд Уолтем указал на согнутого, лысеющего человека, который опирался на палку:
– Доверенный советник короля, лорд Джон Форест.
Диллон внимательно посмотрел на советника, который ответил ему таким же изучающим взглядом. В глазах его не было ни дружелюбия, ни враждебности – только скрытое любопытство.
– Добро пожаловать, – произнес Джон Форест, протягивая руку.
– Благодарю вас.
Лорд Уолтем тщательно следил за тем, как его гости реагировали на представляемых им людей. Крайне важно, чтобы первая встреча прошла легко, в духе доверия и приязни, особенно если это встреча людей, издавна бывших врагами.
– Должно быть, вы устали после утомительного путешествия, – сказал он. – Я приглашаю вас освежиться, прежде чем вы пройдете в свои покои. Прошу вас.
Когда лорд Уолтем, взяв под руку свою дочь, повернулся, готовый пойти впереди, Диллон подал братьям знак. Они последовали за ним. Пройдя через арку в толстых каменных стенах, они направились дальше по переходу, ярко освещенному сотнями тонких свечей, горевших в канделябрах. Шагая вперед, шотландцы исподтишка поглядывали на стражников, что держались позади на почтительном расстоянии. Когда шедшие впереди остановились, один из слуг распахнул тяжелую дверь и отступил в сторону, пропуская господ. Воины остались в коридоре.
Несколько стульев, покрытых звериными шкурами, были расставлены вокруг камина, в котором пылал яркий огонь. Лорд Уолтем и его дочь о чем-то шепотом посовещались, после чего девушка отдала приказание слуге. Затем отец усадил ее на стул поближе к огню. Элджер Блэйкли немедленно уселся рядом с видом собственника.
– Садитесь и обогрейтесь, – пригласил лорд Уолтем своих гостей.
Как только горцы уселись, слуга стал разносить гостям высокие кружки, наполненные элем, к которым шотландцы не притронулись, пока лорд Уолтем не сделал первого глотка. Удостоверившись, что эль не отравлен, Диллон подал знак своим братьям, которые жадно принялись пить. Кружки быстро опустели. Служанка принесла подносы с хлебом, смоченным в вине, – закуской, скоро восстановившей их силы.
Лорд Уолтем прихлебывал эль и с интересом рассматривал своих гостей. Его дочь, чувствовавшая себя слишком неловко в присутствии горцев, чтобы есть или пить, тоже молчала.
– Не трудным ли было ваше путешествие? – первым нарушил тишину герцог Эссекский.
– Нет. – Диллон протянул длинные ноги к огню, наслаждаясь теплом, согревшим его тело после первого глотка эля, показавшегося огненным. Если англичане надеются, что им удастся напоить гостей до бесчувствия, им придется поискать что-нибудь покрепче, чем это пойло. В монастыре, где воспитывался Диллон, монахи славились умением готовить лучший эль во всей Шотландии. Это было обычное питье, подававшееся при каждой трапезе. – После скачек по Шотландскому Нагорью несколько дней езды по вашей благодатной стране – это увеселительная прогулка.
– Так вы не устали? – Потрясенный лорд Уолтем поднял бровь, зная, что его воины сочли бы подобное путешествие крайне утомительным.
– Нет. Возможно, если бы нам пришлось скакать в Лондон, к вашему королю, мы бы слегка притомились. Но эта поездка потребовала не больше усилий, чем один день езды по холмам Нагорья.
– Я слышала о вашем Нагорье. – Лишь только слова эти были произнесены, Леонора почувствовала, как жар нахлынул на нее волной, едва Диллон пристально посмотрел на нее, и горько пожалела о своей глупости. Ей совсем не хотелось привлекать к себе внимание. А сейчас этот дикарь уставился на нее и смотрит, не отрываясь темными требовательными глазами.
– И что же вы слышали, миледи?
Она бросила взгляд на своего отца, который поощрительно улыбнулся. После смерти жены единственная дочь стала его постоянной спутницей при дворе. Она была умна и доказала, что может стать бесценной советчицей даже в делах державных. Сам король с похвалой отозвался однажды о ее умении вести себя в августейшем обществе. Лорд Уолтем был уверен, что с этими простодушными горцами у девушки не будет никаких затруднений.
– Я слышала, что это… – она облизала губы, – очень дикая страна.
– Да. – Диллон отхлебнул еще эля и взвесил ее слова, прежде чем отозвался: – Так оно и есть. Дикая и… великолепная страна.
Услышав, с какой страстью он проговорил эти слова, Леонора почувствовала, как мурашки пробежали по ее спине. «Великолепная». Словно он говорит о женщине. О прекрасной, желанной женщине.
– Вероятно, Роберт Брюс высоко ценит вас, если решил, что именно вы будете его представлять. – Епископ рассматривал Диллона, небрежно развалившегося на стуле. Казалось, этот человек, окруженный вооруженными англичанами, чувствует себя совершенно непринужденно. Неужели все эти слухи – правда? Неужели страх неведом горцам?
– Роб знает, что на мое слово можно положиться.
– Вопрос не в этом, – с презрительной усмешкой сказал герцог Эссекский, – а в том, поверят ли вашему слову остальные шотландцы.
Лицо Диллона не дрогнуло. Он заговорил так тихо, что всем, кто находился в комнате, пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова. Но все расслышали стальную нотку в его голосе.
И акцент, становящийся все более заметным с каждым страстно произнесенным словом.
– Если бы шотландцы мне не верили, меня бы здесь не было.
– Да, да. – Лорд Уолтем сделал шаг вперед, желая сгладить неприятный момент. Не годится начинать встречу двух враждующих сторон перепалкой. Снять напряжение может только мягкое участие женщины. – Если вы уже подкрепились элем, моя дочь, Леонора, проводит вас в ваши покои.
Леонора бросила на отца умоляющий взгляд, но он отвернулся, не желая замечать его. Зато ее испуг не ускользнул от внимания Диллона. Он, пожалуй, рассмеялся бы, не будь это столь оскорбительно. Леди, видимо, предпочла бы оказаться в клетке с дикими кошками, чем провожать его и братьев в отведенные им покои.
– Я готов сопровождать вашу дочь, – поспешил на выручку даме Элджер Блэйкли.
– Нет, Элджер. – Лорд Уолтем предостерегающе посмотрел на него. Повернувшись к Диллону, он сказал: – Если вам что-нибудь потребуется, только попросите. Мы ужинаем при заходе солнца. Я пошлю за вами одного из слуг.
– Милорд… Ваше преосвященство… – Диллон слегка поклонился, прежде чем повернуться и последовать за Леонорой, вышедшей из комнаты. Братья шли за ним.
По плавно закругленной лестнице они поднялись на верхний этаж, на ходу рассматривая стены, увешанные гобеленами. Везде, куда они бросали взгляд, торопливо сновали слуги, начищая подсвечники или разнося охапки постельного белья. Все вокруг говорило о хорошо налаженном и процветающем хозяйстве.
Внимание Диллона было сосредоточено на леди впереди него. Даже в Эдинбурге, в королевском дворце, он никогда не видел женщины в столь богатом одеянии. Расшитая ткань поблескивала и переливалась в свете свечей. При каждом шаге бедра ее слегка покачивались, и женственные контуры тела, скрытого под пышными юбками, все больше и больше завораживали Диллона. Волосы девушки были скромно уложены в золотую сетку на уровне ее плеч. Ему пришлось прижать кулаки к бокам, когда ой вдруг понял, что раздумывает о том, как будут выглядеть ее волосы, если, освобожденные из сетки, каскадом заструятся по спине. Он тут же побранил себя за столь глупые мысли.
Леонора остановилась перед тяжелыми двойными дверями. Распахнув их, она вступила в гостиную и сделала знак, приказывая служанкам удалиться. Девушки с поклонами вышли из комнаты, в которой виднелись плоды их усердия. Огонь бушевал в камине. Вокруг были расставлены несколько удобных стульев. На столе стояла большая бутыль со сплющенными боками в окружении кубков из кованого золота.