Машина, приехавшая за ними, была большой «камбер». Он наблюдал в окно, как двое молодых людей в вечерних пиджаках выбежали из машины навстречу девушками, когда те выходили во двор. Сердце екнуло у него в груди, когда он увидел, что Катрина целует своего кавалера. Молодой человек поспешил учтиво раскрыть перед ней заднюю дверь. Прежде чем сесть в машину, Катрина взглянула наверх. Он отошел от окна, чтобы она не подумала, что он за ней шпионит. Через минуту она была в машине и вся компания отъезжала со двора.
Он позавидовал молодому человеку.
– Четр возьми! – проворчал Тодд, возвращаясь в мастерскую. – А у меня даже вечернего пиджака нет.
Этой ночью он вдруг ясно ощутил всю пустоту своей жизни. С тех пор, как он начал сам зарабатывать себе на хлеб, он почти не прекращал работать. И вот теперь, в тридцать шесть, он, казалось бы, наконец-то уже стал человеком. Его мальчишеская мечта все еще вела его по жизни – и все-таки…
«Черт возьми, – проворчал он про себя, – и думать о ней забудь. Сам видишь, какую жизнь она ведет – театры, концерты, вечеринки. К тому же ты намного старше ее. Она, наверное, воспринимает тебя как старика. Попробуй положить ей руку на плечо, как она, должно быть, рассмеется тебе в лицо. Единственное, чего ты добьешься, – это потеряешь хорошего бухгалтера.
Но через неделю его сомнения разрешились. Она сама пригласила его. Подумать только, Катрина сама пригласила его – и не куда-нибудь, а на оперу. Однажды днем, когда он вернулся из Килбурна, он застал ее держащей руку на телефоне. Она в смущении посмотрела на него.
– Мы идем сегодня вечером в «Ковент Гарден». Дают «Дон-Жуана» с Тито Гобби. Мы хотели пойти вшестером. Я собиралась пойти с Дейвом Томасом, но он только что звонил из Бирмингема. Сказал, что застрял там на какой-то конференции.
Тодд не имел ни малейшего понятия о том, кто такой Дейв Томас. Но он был рад, услышав, что этот Дейв застрял на конференции. Катрина взглянула на него.
– Билеты у меня. Глорию и Софи вы знаете, они тоже идут. Не хотите пойти со мной?
В оперу? В оперу Тодд никогда не ходил. К таким вещам он всегда был равнодушен. Музыка, даже поп-музыка, никогда не входила в круг его интересов. Правда, о Тито Гобби он, кажется, что-то слышал. Он сильно сомневался, понравится ли ему опера, даже был почти уверен, что не понравится. Но если приглашает Катрина…
С этого все и началось.
Когда они сели ужинать, она сказала:
– Слушай, я собираюсь купить тебе несколько новых костюмов. Это будет мой тебе подарок. Что скажешь?
– Скажу спасибо, но мне они не нужны. Когда мы поженились, я купил себе кучу вещей.
Она промолчала. В ее молчании было что-то такое, что заставило его оторвать взгляд от тарелки.
– В чем дело? Тебе не нравятся мои костюмы?
Она снова промолчала. Он нахмурился. У него было два новых костюма – клетчатый, черно-белый и еще один клетчатый, коричневый.
– Ты считаешь, они слишком кричащие?
– Да, надо бы что-нибудь более приглушенное, – пробормотала она.
– Я продаю машины. Люди и представляют меня именно таким.
Она снова промолчала. Он взглянул на нее:
– Ты так не считаешь?
– Ты удачливый бизнесмен. Почему бы не выглядеть соответственно?
– Я и выгляжу соответственно, – усмехнулся он. – Я же курю сигары.
– Сигары сигарами, но костюмы твои мне не нравятся. Ты в них какой-то маленький и толстенький.
– Я и есть маленький и толстенький, и ничего тут не поделаешь.
– Может быть, но не для меня, – сказала она, взяв его руку. – Я хочу, чтобы другие видели тебя таким же, как я.
Она умела так посмотреть на него, что он начинал таять. К тому же, она умела говорить ему такие вещи, что он начинал чувствовать себя большим и значительным, как генерал, командующий целой армией. Даже сейчас, через год после того, как она переехала в его квартиру, через пять месяцев после того, как они поженились, он все еще никак не мог в это поверить. За всю свою жизнь никто никогда его так не поддерживал, как Катрина, несмотря на то, что время от времени она придиралась к нему по пустякам. Как сейчас. Чем ей не понравились его костюмы? Костюмы как костюмы. Раньше она их не критиковала. Но он был готов к тому, что в некоторых случаях ему придется ей уступить, и через два дня они отправились в ателье «Салви Роу».
– Я не вижу цен, – прошептал он ей. – Если спросят, скажи, что мы просто смотрим.
Но Катрина уже твердо приняла решение.
– Плачу я, – сказала она. – Это мой тебе подарок, запомни.
Пока с него снимали мерку, она перебирала рулоны тканей, лежавшие на большом столе. Шерсть, фланель, мохер… Она растягивала их, чтобы проверить, сильно ли будут они мяться. Она отходила с ними к двери, чтобы увидеть, как они будут выглядеть при дневном свете. Она прикладывала их к нему, чтобы посмотреть, идут ли они ему. В конце концов она остановилась на двух тканях – серой в тонкую полоску и шерстяной темно-синей в более широкую белую полосу.
– По три костюма из каждой ткани, – сказала она портному. Тодд был вынужден прикусить язык и промолчать. Портной получил чек от Катрины и проводил их к двери.
– Костюмы будут готовы через десять дней после примерки, – сказал он. – Желаете, чтобы вам доставили их на дом?
– Да, черт возьми! – взорвался Тодд, пораженный суммой счета. – Под вооруженным конвоем!
Когда они вышли на улицу, он пытался протестовать:
– Шесть костюмов! У меня никогда в жизни не было шести костюмов сразу!
– Будешь менять их каждый день. Так они дольше проносятся.
– Да я машины в Килбурне продаю дешевле!
– Перестань. Не мешай мне наслаждаться собой, – произнесла она с ободряющей улыбкой. – Пошли, есть еще кое-что.
Через пять минут он стоял перед сапожной мастерской. Он остановился как вкопанный и уставился на вывеску.
– Еще что! Ну уж на этот раз ты шутишь. На черта мне сдались ботинки на заказ? Что я, по-твоему, Ротшильд?
Катрина повернулась к нему. Минуту поколебавшись, она собралась с духом и произнесла:
– Дорогой, мы ведь с тобой одного роста?
– Ты же знаешь, что нет. Ты выше на несколько дюймов.
– И это тебя беспокоит?
– Нисколько, – солгал он.
– Здесь… – она указала на дверь мастерской, – есть человек, который может сделать тебя на несколько дюймов выше меня. Мне-то все равно, но я вижу, что это тебя беспокоит. Либо забудь об этом, либо придумай что-нибудь, а то я чувствую себя виноватой, когда иду с тобой рядом по улице.
– В самом деле? – испуганно произнес он.
– Иногда.
– Ради Бога, извини.
Он посмотрел на нее глазами, полными раскаяния. Затем он медленно повернулся к мастерской.
– Ты думаешь, будет незаметно? Я хочу сказать, они не будут похожи на ортопедические ботинки или что-нибудь в этом роде?
– Не думаю. Зайди сам и посмотри.
Он не поверил своим глазам. Туфли на вид были самыми обыкновенными. Он представлял себе какие-нибудь колодки на толстой подошве и с высокими каблуками, но эти туфли были красивые, удобные, модные – и подошва, и каблук ничуть не выше, чем на туфлях, которые он обычно носил. И тем не менее он стал выше. Он прошелся по толстому ковру. Он подошел к наклонному зеркалу и посмотрел на свои ноги.
– Восхитительно! – произнес он и усмехнулся. – Извините, мы на минутку, – сказал он сапожнику.
Тодд притянул Катрину к себе. В первый раз ее глаза оказались ниже уровня его глаз. Он заключил ее в объятия и поцеловал, и так и стоял, пока она не отстранилась, переводя дыхание.
Он улыбнулся.
– Перехватило дыхание? Это еще что. Ничего, привыкнешь.
Широко улыбаясь, сапожник выписал чек на три пары туфель.
Обедать он повел ее в ресторан «Вилер». С утра Тодд планировал заехать в «Тодд Моторз», но они были заняты все утро покупками, а открытие удивительных туфель подняло ему настроение.
– Все равно, – он сделал вид, что сердится, – ты не должна была платить за все.
– Перестань, Тодди. Мы же договаривались, что сегодня за все плачу я.
Он уже знал, что к деньгам она относилась бережливо, но дело было не в финансовой стороне вопроса.