Лошадь под Тамалоном в ужасе становилась на дыбы, её обожжённая грива и бока ужасно воняли. Она ринулась с криком вперёд, в более тёмные и прохладные улицы, унося неистовствующего Тамалона от треска огня и криков умирающих.
От дома остался всего лишь почерневший каркас, когда он увидел его снова. Его пепел хранил кости многих, но не отдавал ни единого живого человека, ни трупа, которого можно было бы назвать по имени. Священники допросили несколько обгоревших черепов при помощи жутких заклинаний, затем направились в утомленном удовлетворении, чтобы назвать Тамалона Ускеврена наследником дома и представить ему счет за их священные труды. Они, по крайней мере, были уверенны, что Перивел умер в огне. Конечно, с уходящими годами, их боги забрали каждого из них, и никого не осталось, чтобы повторить их показания теперь, кроме Тамалона.
Так это было; так это было всегда: Тамалон Ускеврен стоит один против врагов его семьи.
Опять один. Он всё больше уставал от этого. Возможно, пришло время отложить вежливость в сторону и выйти, как лев. Если бы он мог быть уверен, что одолеет всех змей, которые с шипением ползали в темноте вокруг дома Ускевренов.
И в этом была проблема. Боги никогда не облегчали сембийцам жизнь, позволяя быть уверенными в чём-либо.
– Я полагаю, брат, – сказал Перивел плавно, – ты задаёшься вопросом, почему я сегодня ночью здесь, в компании людей, чьи семьи имели в прошлом разногласия с нашей семьёй?
Он ждал, что Тамалон взорвётся в протесте, но глава дома Ускеврен лишь бесшумно, почти лениво махнул рукой, предлагая ему продолжить.
Глаза претендента вспыхнули – не обманулся ли он, увидев в глазах Тамалона капитуляцию? – и широким движение руки он вынул запечатанный документ из нагрудного кармана своего камзола. Перивел протянул пергамент к свету лампы, чтобы все могли увидеть, что печать цела. Он взглянул на Прескера Талендара, получил торжественный кивок согласия, и медленно сломал печать.
Айристар Вельвонт двинулся со скоростью жалящей змеи, его длинные рукава взмыли ввысь, когда он выбросил пухлую руку с длинными пальцами, и положил её на руку фальшивого Перивела.
Когда претендент покорно остановился, волшебник пробормотал что-то и протянул другую руку за документом. Эта рука оставляла слабое голубое сияние на своём пути, которое прилипло и взвилось вокруг пергамента. Все мужчины за столом заметили это. Это была распространённая защита, чтобы пергамент не был порван, сожжён или затронут другой магией.
Затем Вельвонт дал свой экстравагантный разрешающий жест, и претендент торжествующе сунул документ Тамалону под нос.
Тамалон спокойно прочитал его, не прикасаясь. Было похоже, что Перивел Ускеврен задолжал дому Талендара много денег, и назвал залог, на случай если деньги – семьдесят пять тысяч золотых пятизвездников, не меньше – не будут выплачены.
Залогом был сам Штормовой Предел – дом, который Тамалон отстроил заново, до последнего оконного стекла и ровно вырезанной арки. Глава дома Ускеврен не смотрел на огромные покрытые мрамором колонны, которые возвышались вокруг него. Он не бросил взгляд на изящные лампы из переливающегося дутого стекла, которые висели над столом, чья стоимость превышала даже стоимость декоративно вырезанных колонн... Но его вопрос, казалось, больше был обращён к ним, чем к кому-либо из сидящих за длинным, уставленном графинами столом, когда он пристально посмотрел через похожий на пещеру зал и мягко спросил: – Как же получилось, что Ускеврены стали должны Талендарам, и почему никто в этом доме не знал об этом?
– Я только недавно возвратился в Селгонт, – сказал претендент с воодушевлением, – после долгих лет, сначала как пленник, потом, как преданный слуга Талендаров, как их собственность в отдалённой земле Амн. Я… я задолжал Прескеру Талендару стоимость корабля, на который Талендары назначили меня капитаном, разбившегося на скалах около Вестгейта.
Умно. Тамалон позаботился, чтобы тёмная ярость, поднимающаяся внутри него, не отразилась у него на лице. Падение Ускевренов в день, когда его отец, Алдимар, торговал с пиратами – преступление, которое тогда, как и теперь, судилось согласно сембийским законам, как и само пиратство. Любая выплата, которую Тамалон мог сделать этому человеку, называвшему себя его братом, могла быть объявлена Талендарами как плата пирату, доказывая, что Ускеврены вновь взялись за старые делишки. Фальшивый претендент или нет, Ускеврен будет уничтожен. В этом отношении претендент, Перивел он или нет, мог и сам быть пиратом.