Людей, обвиненных в пиратстве в Селгонте, всегда избегали жители города, не желавшие разделить их судьбу: месяц тяжелой и отвратительной работы (обычно заделывание пробоин на дне кораблей или же добыча и доставка камней для восстановления городской стены), ампутация одной из рук преступника. Виновные приговаривались судебными чиновниками к перелому других конечностей, а раны оставлялись не заживлёнными, ибо поговорка гласила: «Да будет боль их учителем».
При его возрасте, за шестьдесят лет, Тамалон бы усердно проработал месяц, тогда как этот притворщик отрекся бы от него и разграбил семейные кладовые, так как ни одна семья не стала бы торговать с ним из страха самим быть объявленным пиратами. Ускеврен падет, а Талендары завладеют всем и, как пить дать, нанесут особый визит высеченному и стонущему Тамалону Ускеврену, дабы поиздеваться и помучить его новостями о том, что они сотворили с его собственностью.
И закончил бы он свои дни искалеченным и больным, замученный слугами Талендара и наемниками, посланными на охоту, и издевались бы над ним на улицах, ради развлекательного чтения отчетов во время банкета. Он слышал их прежде с упоминанием дома Фелтелента, ломавшего пальцы один за другим одному слепому старику несколько месяцев подряд просто ради потехи.
В Сембии было слишком легко уничтожить человека.
Едва ли более трудным было уничтожение все семьи, независимо от ее богатства, чести и родословной.
Его отец умер, сражаясь с такой судьбой. Тамалон мог сделать не меньше, чего бы это ему не стоило, и сколько бы боли не принесли эти игры и борьба. Тамалон был должен Штормовому Пределу, его детям, их жизням, их ярким обещаниям, как иначе.
Он лениво поднял взгляд, сумев придать лицу бесстрастное выражение. Семьдесят тысяч золотых пятизведников были суммой, не находящейся в его распоряжении. Не была подобная сумма и сокровищем, которое Тамалон позволил бы Талендару урвать из казны Ускеврена, даже и владей он такими деньгами. Но лишись он своего дорогого сердцу дома – и умнейшие и лучшие из селгонтцев станут сторониться его и его людей, как бедняков, у которых каждая монета на счету... И вновь Ускеврен окажется разорен.
Крах и разруха повсюду, и зловещие улыбки с другого конца стола на лицах мужчин, ждущих его падения в ловушку, которую они ему уготовили.
Телендары были старейшей и самой гордой семьей во всем Селгонте. Никто не смел перечить им или же отказывать им в визите. Как противники и давние конкуренты, они были жестоки и с лихвой оправдывали свой знак – ворон с окровавленным клювом. По всему континенту Фаэрун были разбросаны их агенты. Только дурак пренебрежительно обходился с Талендарами из Селгонта.
– Я надеюсь, что ты, брат мой, избежишь любых неприятностей, – сказал фальшивый Перивел в тишину. – В конце концов, именно тебя зовут Старым Филином... и весь Селгонт знает, что Тамалон Ускеврен человек слова – человек, который всегда сдержит свое обещание.
Смех почти сорвался с губ Тамалона. Столько раз это было уже сказано и повторено жителями Селгонта, что стало неким девизом, который он сказал много лет назад. Он знал, что однажды эти слова вернуться к нему и сыграют злую шутку.
Человек, всегда держащий свои обещания, поводил взглядом по столу, позволив губам искривиться в усмешке, чем сдержал так и порывающееся сорваться с них рычание. Пусть поломают головы, что же за веселый секрет он хранит. Так как за столом сидят Талендар и Соаргил, они поймут, что это был не более чем блеф.
Они, в конце концов, пришли подготовленными. Невидимые защитные поля окружали их всех, чтобы в случае необходимости защитить от любого оружия, которое мог бросить в них Ускеврен, и голод пылал в их глазах. Они были готовы и жаждали крови Ускеврена. Вот и хорошо...
Тамалон снова взглянул на долговую расписку, и подождал, пока они сделают еще один напряжённый вдох, прежде чем поднял зелёные, пылающие глаза от пергамента, чтобы взглянуть на человека, называющего себя его братом.
– Я никогда не видел вас или этот документ прежде, – спокойно сказал он претенденту, – и эта подпись не похожа ни на одну из тех, что я видел в наших хранилищах. Докажите мне что вы Перивел Ускеврен.
Это последнее, резкое предложение было брошено в напряжённую и выжидающую тишину, как бросают перчатку, вызывая на поединок. Мужчины вокруг стола, кажется, слегка подались вперёд в волнении. Глаза Прескера Талендара и Саклата Соаргила заблестели в предвкушении удовольствия.