— Петрович, так кто бы был против этого? Я точно за! Но три года! Целых долбанных три года! И не одного осуждённого, или просто пониженного, кроме спившегося Ельцина, задвинутого ещё глубже.
— Вот сам не раз мне талдычил, что не специалист в нашем деле, так что разбирайся со своими любимыми «железками», пиши книжки, строчи сценарии, занимайся постановкой оперы, а в серьёзные дела не суйся! Не твоё это! Терпения у тебя не хватает, для серьёзной работы! Точно у Торопыжки из твоего любимого Носова. Не делается такое одномоментно, и поодиночке нельзя было задерживать, так как остальные стали бы осторожней и залегли на дно, превратившись в «спящих агентов». Такие десятки лет не могут быть выявлены.
— Ладно, Петрович. Остынь. Наверно у меня сказывается посттравматический синдром, и нелюбовь к КГБ. Именно за то, что он не выполнил свои предназначение — стоять на страже интересов нашей Родины. А вместо этого, Крючков по приказу Горби — организовывал отстранение от власти неугодных руководителей социалистических стран. Тем самым превратив комитет в пособников антисоветчиков, и способствовал развалу социалистического лагеря. Я тебе рассказывал, что самого Алексея Крикунова тогда очень странно устранили на теплоходе «Адмирал Нахимов». Нет во мне уверенности, что снова комитет не послужит схожим целям, учитывая его кадровое перерождение. Я сам живу среди комитетских, в целом неплохих людей и профессионалов. Беседовал со всеми, а с большинством неоднократно. По-соседски, так сказать, прощупывал их взгляды, ведь с пацаном они не должны запираться и держаться настороженно. Так вот, что скажу, кроме вас — моей «старой гвардии» и ещё нескольких человек, кто является чекистом по зову сердца и долга, остальные просто служащие чиновники. И они станут поддерживать руководство, отдавшее им приказы. Исполнение приказов очень важно, но в вашей работе необходимо быть стражем и служить всему государству, а не кучке его руководителей.
А вечером меня вызвали к соседям, так как Алексей пришёл в гости к ним и уже успел опросить всех домочадцев. Делал он это чисто формально, да и к тому же они были знакомы уже более четверти века и знали друг друга в студенческие годы. Но формальности он обязан был соблюсти и опросить всех.
Хорошо, что я никому практически ничего не рассказывал, и они могли говорить чистую правду без всяких околичностей. Единственным, кто знал несколько больше, был отец, но у него достаточный опыт обращения с секретными сведениями и он четко ответил на все заданные вопросы.
Я как раз пришёл, когда Алексей завершал беседу с ним, так что мог дослушать и даже прочесть подписанные показания. Буду придерживаться той же линии в протокольной части беседы. Отец вышел из комнаты, и мы быстро закончили с официальным опросом, а затем я предложил показать наш спорткомплекс и на улице мы смогли приступить к более откровенному разговору. Полностью уверен, что в доме нет подслушки, но лучше действовать по старинной мудрости: «Бережёного и бог бережёт, а небережёного — конвой стережёт». По дороге выяснил для себя некоторые подробности и подтвердил, что приложил руку к этому делу.
— Давайте начистоту и не станем играть в кошки-мышки. Можно уж я к вам буду по-простому обращаться, официально мы были представлены ещё в прошлом году, но сейчас у нас встреча без галстуков. Скрывать ничего не намерен, к тому же известен мне самый минимум. Отец меня хорошо научил, что надо досконально знать всё по своей части и не интересоваться никакими иными сведениями. Я только шепнул о возможной поездке четы во Францию, а ранее сообщал всё о его действиях по уничтожению их государственности. Так что о деталях проведения операции мне ничего неизвестно и я ими совсем не интересуюсь. Не моё дело путаться под ногами у профессионалов.
— Да?! А то, что чуть не сорвал операцию по разоблачению многих деятелей руководящего звена? Это, по-твоему, не мешаться!
— Ну, так была тишь, да гладь и божья благодать. Никаких признаков деятельности, а я смотрю на ситуацию следующим образом, что «паровозы надо давить пока они ещё чайники». Ну, собственно мы уже пришли к спорткомплексу и не стоит нам тут стоять, как три тополя на Плющихе. Проходите вперёд, как гость, там все свои — комитетские, тренер наверно также. И вредный, собака.
— А что у тебя с тренером?
— Это наши тёрки, он надумал меряться причиндалами с младенцем. Попросил я его в прошлом году потренировать нас с моей гувернанткой, а он незатейливо нас послал. Так что тренируюсь у неё самбо. А позже надеру ему задницу. Ждать я умею, что там какие-то пятнадцать годков.