Вдруг его со стула,
Где сидел сутуло,
Языком слизнуло
Или ветром сдуло…
ФИЛОСОФЫ
— Не замечали б света,
Когда б за ним не тьма…
— И не ценили б лета,
Когда бы не зима…
— Худые любят толстых
А толстые худых…
Пора в речах и тостах
Вам сделать передых.
* * *
Все спорят кругом,
Рассуждают, крича.
А он ни о ком
Никогда — сгоряча.
Ему — ничего,
Пребывает в тиши,
Хоть кол у него
На макушке теши.
И что ж это так
Не вредит ему шум?
Он робок? Чудак?
Или он тугодум?
Да нет, ерунда.
Его главный порок —
Как с гуся вода,
Как об стенку горох.
ЗАМЕНА СПЕКТАКЛЯ
Шел по Москве и насвистывал что-то, и около
Сводной афиши, ее изучая, затих.
Вместо «Богатой невесты» пойдет «Трехгрошовая опера».
Вместо «Разбойников» будет «Святая святых».
Странное дело. Какая нелепая вывеска,
Та, что спектакли сметает со сцен и с арен.
Если объявлена ранее «Ночь после выпуска»,—
«Шесть старых дев и один лишь мужчина» годятся ль взамен?
Вы объясните, куда ж это все-таки движется?
Сняли премьеру, внезапно другой заменя…
В плане издательском есть моя скромная книжица,—
Кем же и чем же небрежно заменят меня?
ЧТО НУЖНО АКТЕРУ
Чужою жить судьбой,
Но быть самим собой.
И дикцию иметь —
Чтоб рокотала медь,
Но чтоб расслышал зал,
Что шепотом сказал.
Владеть своим лицом,
Крутиться колесом.
Всегда уметь опять
Соперника обнять.
Как истый лицедей,
Гнать бодро лошадей.
Но не ломать рессор,—
На то есть режиссер.
Трудиться — и отнюдь
Не мыслить отдохнуть.
Знать тысячу ролей…
И всё за сто рублей.
СЮЖЕТ
Несчастная Дюймовочка,—
Судьба ее крута.
Печальная зимовочка
У мыши и крота.
Сама ошиблась адресом,
Пустившись в долгий путь,
Или беспечный Андерсен
Напутал что-нибудь?
Единственно из прихоти
На свет их произвел.
И сколько тут ни прыгайте,
Ужасен произвол.
РЕТРОГРАД
Роща сильно поредела.
Жизнь катилась под уклон.
Все менялось то и дело.
Не менялся только он.
Он спокойно, как при нэпе,
Рифмовал: «глаза — назад»,
Или: «степи — лесостепи»,
Словно тридцать лет назад.
И ценил он по старинке,
Не страшась худой молвы,
Пуговицы на ширинке,
А не «молнию», как вы.
ТРАДИЦИЯ
…И, несмотря на зоркость глаз,
Порой бывала ты незрячей.
Ведь и «Онегина» в тот раз
Ты посчитала неудачей.
Традиция, как ты строга!
Сядь отдохнуть на подоконник.
Когда Моне писал стога,
Ты думала, что он дальтоник.
СОСЕД
«Привет!..» Подошел. Говорит.
Ну, все. У него это с детства.
Наверное, бледен мой вид:
Попался — и некуда деться.
Боялся его неспроста.
Я вижу, как движутся губы,
И вьются слова изо рта —
Толчками, как паста из тубы.
А мысли достойны вполне.
Звучащие звонко и пусто…
И сдержанно блещут во мне
Мои зачехленные чувства.
В ПЕРЕРЫВЕ
Приятный равнодушный малый,
Взгляд ни на ком не задержав,
Прошел походкой чуть усталой,—
Старик, хотя и моложав.
Как умудрился годы эти
Прожить — едва не до одра —
И никому на целом свете
Ни зла не сделать, ни добра?..
ДОСКА ПОЧЕТА
Красавица с косой
Глядит на нас в упор,
Другая — на косой
Причесана пробор.
Серьезен взгляд одной,
Зато улыбка с губ
Не сходит у иной.
Но текст, пожалуй, скуп,—
Все больше о курях,
А также про удой…
А эта вот в кудрях,
И родинка у той.
СОЧИНИТЕЛЬ
То весь в жару, то бледный словно мел,
Вновь до утра писал он так толково.
Он с молодости этим заболел,
Хотя в дальнейшем умер от другого.
Он сочинял в лесу или в степи,
Или посередине тротуара.
Он так мечтал издать свои стихи —
Для гонора, а не для гонорара.