— Насколько мы понимаем, ваш взрослый сын живет здесь. Где он находился вечером во вторник, девятнадцатого декабря, и рано утром в четверг, двадцать восьмого декабря.
Он записал даты на пустой страничке своего блокнота протянул ее Сульвейг. Та краем глаза покосилась на листок и вновь уставилась в окно.
— Пожалуйста, подумайте, если вам нужно время.
В щели между выцветшими занавесками сиял освещенный неоновыми лампами фасад противоположного дома.
— А если я скажу, в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое декабря прошлого года. Его не было дома часть вечера и ночи или весь вечер и всю ночь?
— Как, черт побери, я могу это помнить? — насмешливо спросила она.
Где-то хлопнула дверь, и Бернефлуд поднял брови, не зная, откуда идет звук. Телль застыл и непроизвольно протянул руку к кобуре.
— Здесь есть кто-то еще?
Сульвейг Гранит покачала головой. Бернефлуд быстро взглянул на Телля и поднялся. Гранит начала нервно пожевывать нижнюю губу.
— Тогда я спрошу иначе, — воспользовался случаем Телль. — Где вы находились в тот вечер и в ту ночь?
— Я не обязана отвечать на ваши вопросы, — неуверенно сказала она. Ее взгляд заметался с Телля на Бернефлуда словно она вдруг искала в них сочувствие и ждала, что все эти неприятности сейчас закончатся.
— Где вы находились в промежутки времени, записанные на этой бумаге?
— Я не помню!
С истерически вытаращенными глазами хрупкая женщина пошла в атаку, сделав два шага вперед и заорав на Бернефлуда, стоявшего ближе к ней. Тот, от неожиданности взмахнув рукой, уронил на пол фигурку голубя. Куски фарфора разлетелись по выщербленному паркету, и один из осколков оказался под ногами у Гранит.
Она не торопясь присела на корточки и положила его на ладонь. На секунду Бернефлуду показалось, что она плачет. Он смущенно кашлянул.
— Я не помню, — прошептала она и сложила ладонь чашечкой, чтобы собрать в нее острые осколки.
— Но вы наверняка помните, что делали вчера вечером, — упрямо продолжал Телль.
Ему пришлось спросить еще раз, прежде чем Гранит ответила:
— Наверное, была здесь. Я всегда здесь.
— Кто-то может это подтвердить?
— Нет.
Телль почувствовал дуновение на голой шее. В соседней комнате могло открыться окно или балконная дверь. Теперь он был уверен: поблизости находится еще один человек, внимательно слушающий каждое их слово, что еще больше осложняло ситуацию. Он жестом предложил Бернефлуду осмотреть квартиру.
Когда Гранит поднялась из своего скрюченного положения, Телль решил выложить карты на стол:
— Я утверждаю, что Улоф Барт и Ларс Вальц, ошибочно принятый за Томаса Эделля, были убиты из-за предполагаемого нападения на вашу дочь двенадцать лет назад. Именно это ваш сын назвал в качестве повода для убийства. За последние сутки третий человек, Свен Мулин, также был убит. Проблема в том, что в это время ваш сын уже находился под стражей.
— А почему это является проблемой для меня? Или для вас?
Сульвейг Гранит говорила сама с собой и казалась все более отсутствующей.
— Потому что убийство Мулина, третьего участника происшествия той ночи, о которой мы говорили, не является случайностью. И поскольку ваш сын находился под стражей, значит, кто-то другой, также имевший сильные чувства к Мю, стал мстить вместо него. Я не говорю, что это вы. Просто спрашиваю, может ли кто-то подтвердить, что вы были дома вчера вечером и сегодня ночью.
Гранит приложила руку к горлу, словно ей не хватало воздуха.
— Я могу подтвердить, что она была дома.
У женщины, возникшей в дверях, были губы вишневого цвета и черные крашеные волосы с прической а-ля паж. «Возможно, парик», — отметил Телль, констатировав, что от нее не исходит прямая угроза. Она была высокого роста, в старомодном, слегка поношенном, но когда-то явно дорогом платье.
— А вы кто?
Бернефлуд беззастенчиво оглядел ее с головы до ног. Ей могло быть около сорока.
— Я? Помогаю Сульвейг с покупками и с остальным. Домработница, — объяснила она. — И могу подтвердить, что Сульвейг вчера вечером была дома.
Сульвейг Гранит благодарно повернулась к помощнице — так ребенок бросается к матери, когда ему трудно.
— А ночью? — подозрительно спросил Бернефлуд.
При осмотре несколько вещей привлекли его внимание. Беспорядок в квартире никак не свидетельствовал, что у Сульвейг Гранит есть домработница. Да и платье помощницы не наводило на мысль, что ее обязанности включают уборку. Может, она не входила в понятие «остальное»? И вычеркнута из перечня социальных услуг, предоставляемых пожилым людям, после того как реформы по сокращению, подобно цунами, пронеслись по социальному сектору.