Она, кажется, заплакала, и это удивило Телля. Он никогда не думал, что у Бекман такие тесные отношения с начальницей. Он попытался собраться.
— Карин, подожди, я выйду на улицу. Я тебе перезвоню.
Телль спустился на лифте вниз и, стоя у входа в больницу, набрал номер Бекман. Кажется, ей хватило этой короткой паузы, чтобы снова прийти в себя. «Малодушно», — подумал он.
Она откашлялась.
— Извини. Сама не знаю, что со мной. В последнее время так много всего произошло. Я рассталась с Ёраном. Теперь окончательно. По крайней мере думаю, что окончательно.
Телль заметил, что задержал дыхание, ожидая продолжения.
— Тебе не нужно извиняться, — не придумал он ничего другого. Какое-то время они молчали, и это молчание благотворно подействовало на обоих.
— Нет, — наконец сказала она. — Иногда следует попросить прощения. Извини меня за то, что порой бываю такой чертовски праведной. Вопрос о смерти касается нас всех. Не только тебя. Меня тоже. Я имею в виду, теоретически говорить легко, но на практике…
Она громко всхлипнула.
— Я рада, что мы с тобой разговариваем. Мне это очень нужно.
— Это хорошо, Карин, — сказал он.
На парковку перед ним начали медленно опускаться первые снежинки.
— Хорошо, когда есть кому подставить плечо.
В обычном случае он раздражился бы от своих неловких комментариев, но сейчас был абсолютно искренен.
— Да, — продолжил он. — Ты ведь сказала, что Эстергрен забрали несколько часов назад? Тогда нет ничего странного, что ты не можешь до них дозвониться. Это ужасно, Карин, но именно сейчас ты бессильна. В любом случае придется подождать до завтра, что бы ни случилось.
— Но только представь себе, если она не выдержит…
— Да, — ответил он. — Но остается только ждать.
Она усмехнулась сквозь слезы.
— Ты хочешь сказать: Карин, ты ничего не контролируешь. По крайней мере смерть.
— Да, что-то вроде того.
На какое-то мгновение ему показалось, что Бекман положила трубку, но она продолжила, уже с некоторым облегчением:
— Кстати, звонил Бьёркман относительно одной находки в доме Барта. Спрятанные письма от сестры. Кажется, она и из него пыталась выжать деньги.
— Каким образом? Нет, подожди, попробую догадаться: она угрожала рассказать, что ей известно о его причастности к случившемуся в клубе?
— Точно. Она, кажется, считала, что он когда-то присвоил деньги, на самом деле принадлежавшие ей. И вот нашла способ получить их назад.
— О черт. Вот это да.
Он порылся в карманах в поисках номера телефона в палате Сейи. Пожалуй, нужно уехать отсюда прежде, чем начнется сильный снегопад, чтобы не увязнуть в снегу на шоссе в ожидании снегоуборочных машин.
Но он не хотел прекращать разговор с Бекман, не убедившись, что с ней действительно все в порядке. Она редко снимала броню и позволяла себе быть слабой. Если она поймет, что иногда это полезно, то, может, со временем ей станет легче.
Но разговор закончила она.
— Возвращайся к девушке, — сказала Бекман. — Она, наверное, ждет тебя.
Телль ничего не ответил. Растерянно стоял с ключами от машины в вытянутой руке, держа их в десяти сантиметрах от замка и не в силах закончить движение. Он устал.
В голове роилось множество вопросов и мыслей, но он понимал, что здесь, на парковке, не сможет ни в чем разобраться. Снег шел все сильнее, ложась на асфальт мягким белым покрывалом.
Он вдруг вспомнил: кто-то говорил, что вечером будет снег. Может, утром по радио. Он задумчиво обернулся и бросил взгляд на полупустую парковку.
В здании больницы горели почти все окна. Телль подумал, что в это самое мгновение люди за стенами борются за свою жизнь.
Он сунул ключи в карман и вошел обратно через вращающиеся двери. Он не стал снимать пальто, потому что не собирался задерживаться надолго. Но он должен сказать Сейе, что сейчас уедет. Однако потом обязательно вернется.
Эпилог
Кристиан Телль оглядел застекленную террасу, типичную для одноэтажной виллы из коричневого кирпича, к которой она была пристроена. Здесь буйствовала зелень во всех своих проявлениях. Какие-то растения в горшках показались ему знакомыми с детства. Одно из них — разбитое сердце, может, потому, что внешний вид и название совпадали. Пеларгонии, конечно же. Под потолком вились темно-зеленые побеги вьющихся растений, переплетенные настолько сильно, что трудно было понять, и каких горшков они растут.
Не может быть, чтобы Эстергрен была таким цветоводом, подумал он, представив себе комнату шефа с пустыми подоконниками. Это, наверное, муж.