Они помолчали. На открытую часть веранды села сорока.
— Нам не хватает вас, — сказал Телль.
— Спасибо. Я на самом деле не очень скучаю по работе. Во всяком случае, не так сильно, как думала. Все ведь относительно. Наверное, я считала, что не справлюсь, если не буду держаться за свое дело. Почему-то решила, что пока работаю, то живу. Если же останусь дома, это будет означать, что я сдалась и рак имеет право меня победить. Проще говоря, буду ждать смерти. Я не могла справиться с этими мыслями. Ты, наверное, понимаешь. У тебя есть работа, и там ты знаешь, кто ты есть. Я, конечно, была не лучше всех, но, во всяком случае, компетентным сотрудником. А дома не могу сказать о себе что-то определенное. Я ничего особенного не делаю. Хотя, правда, теперь я снова начала читать.
Она просияла.
— В молодости я читала беспрерывно. Детективы. Биографии. Только что прочла книгу о Фриде Кало, художнице. Удивительная женщина. Удивительная судьба.
— О ней еще сняли фильм, — сказал Телль. — С Пенелопой Крус, кажется, или… Тоже удивительная женщина. И красивая.
Эстергрен засмеялась. Улыбка еще не исчезла с ее лица, когда она спросила:
— Ну а в остальном? Как дела?
Телль развел руками.
— Да вроде все как обычно. Супруга Бернефлуда решила пригласить всю группу на ужин, а сам Бернефлуд совершенно не в восторге от этой идеи. Ходит кругами и жалуется — мало того что он должен терпеть нас с понедельника по пятницу, так теперь мы еще и появимся у него дома в субботу вечером и потребуем выпивки.
Эстергрен снова рассмеялась и покачала головой. Телль подумал, что давно уже не видел ее такой радостной. Он взял имбирное печенье и продолжил рассказ о том, что произошло с момента ее ухода.
— Гонсалес взял парня за то изнасилование в парке Васапаркен. Сперма совпала. А три другие девушки, заявившие об изнасиловании за последний год, также опознали в нем преступника. Когда его разоблачили, он сознался, что там участвовал еще и его двоюродный брат.
— О Боже.
— Да, но теперь, во всяком случае, с ними покончено.
Сорока поднялась и улетела прочь, когда Телль хлопнул в ладоши, подчеркивая свои слова. Он сделал глоток кофе.
— Бекман и Карлберг в понедельник уехали на тот курс, который должны были пройти еще перед Рождеством, если бы не началось это дело с джипом.
— Гм… хорошо.
Эстергрен откусила кусочек плетенки с корицей, медленно и аккуратно смахнув крошки со своего бирюзового джемпера. Это движение заставило Телля обратить внимание и на это отличие: Эстергрен всегда ходила в черном.
— …Которое, кстати, успешно завершено, — прилежно продолжил он, хотя она, похоже, слушали его вполуха. — Нож был спрятан за обшивкой двери в машине Селандер, но на рукоятке техники обнаружили частицы крови Мулина. Она призналась, когда поняла, что все кончено. Очевидно, Себастиан Гранит и Каролин Селандер не то чтобы планировали убийства вместе, не совсем так, но… скажем, подогревали друг в друге общую жажду мести: мать, брат и любовница. Кажется, у них был тесный трехсторонний пакт. Кстати, Сульвейг Гранит все это время была в плохом состоянии, и мы не могли ее допросить. Она все еще находится в Лилльхагене.
Эстергрен задумчиво хмыкнула.
— Можно, конечно, задать себе и такой вопрос: зачем ждать двенадцать лет, чтобы кого-то убить?
Телль пожал плечами.
— Эти ненормальные вызывают чертовски много вопросов. Я не специалист, но тоже размышлял над этим.
— И что ты думаешь?
— Думаю, что каждый из них по отдельности, каким бы сумасшедшим ни был, не способен на убийство. Впрочем, у Селандер уже был опыт насилия — попытка убить отца и все прочее. Но мне все же кажется, что эти трое нашли друг друга в какой-то несчастливой комбинации, исходя из общей потери — то есть Мю, и стали тем или иным образом зависеть друг от друга. Они год за годом жили вместе и все больше закосневали. Они создали тайный клуб ненависти — мертвая девушка стала символом того, чего им не хватало. В конце допросов Себастиан Гранит говорил, что искупил свою вину. Он был доволен. Казалось, он каким-то образом взял на себя ответственность за случившееся с Мю; не спрашивайте меня, как или почему, но убийства Эделля, Барта и Мулина должны были стать своего рода реабилитацией, способом произвести впечатление или, возможно, быть принятым двумя другими. Все эти годы он шел к точке, в которой убийства стали единственным выходом.
Морщинка между бровями разгладилась, и он чуть смущенно добавил:
— Хотя какого черта: Бекман лучше разбирается в психологии. Вероятно, на некоторые вопросы просто невозможно найти ответ.