С тех пор как Оке взял ее с собой на место убийства, ей нужно было держаться от него подальше. Это имело отношение к ее собственным противоречивым ощущениям. Появилось неприятное чувство, несмотря на то оживление, с которым она начала описывать сцену совершения преступления: едва вернувшись домой с допроса, она сразу же села за компьютер. Полузакрытые глаза мертвого продолжали преследовать ее. В кошмарах ей казалось, что это она сама лежит там на гравии. Но что-то мешало. Она еще не пережила это полностью.
Какая-то часть ее стремилась на место, где это произошло, ей необходимо было вернуться туда. Почувствовать. Сфотографировать. Она ощущала болезненное влечение к перекрестку, на котором одна из дорог вела к мастерской Томаса Эделля. Томаса Эделля.
Сейя пыталась ввести того комиссара в заблуждение — и была уверена, что он этого не забудет. Она чувствовала себя виновной в чем-то намного более серьезном, чем пустячная ложь. Она не могла ни объяснить, ни оправдать именно мотив этой лжи. Что-то заставило ее остаться, получить допуск к месту преступления и разрешение взглянуть на убитого вблизи, запечатлеть. Дело здесь было не только в ее журналистских амбициях. Речь шла о случившемся давным-давно, в совершенно другой действительности.
«Мы свяжемся с вами снова, чтобы дополнить ваши сведения», — сказал он, полицейский с кривоватым передним зубом. С сильными руками.
Она хотела посвятить весь день работе. Статья об энтузиастах в жизни организаций застопорилась. Застопорилась, хотя тему выбрала она сама, естественно, намереваясь потом продать ее какому-нибудь местному листку. Усилия, которые она в начале своего образования затратила на то, чтобы наладить связи с потенциальными работодателями, частично оправдались. Иногда, не особенно часто, случалось, что ей поручали сделать репортаж об открытии того или иного спортивного зала, потому что конкуренция была очень жесткой, даже когда речь шла о небольшом дополнительном заработке. А у нее еще даже не было законченного образования.
Сейя рано поняла, что в профессии, для которой постоянный найм является утопией, нужны острые локти. Иногда она задавала себе вопрос, правильный ли выбор сделала, не лучше ли было бы иметь гарантированное место на скучноватой работе, чем всю жизнь сражаться за право заниматься тем, что тебе по душе. И когда она редактировала заметку о разбитом окне в магазине ламп или результатах анкетирования по работе службы помощи на дому, было сложно сохранить убеждение, что ей это нравится. Что желание писать, жившее в ней с детства — письма, дневники, истории, — могло угаснуть и в конце концов полностью исчезнуть в постоянных вынужденных компромиссах.
Однако размышления о будущей профессиональной жизни были лишь предположением — она еще ничего не знала. Она вступила на этот путь, но, чтобы определить последствия своего выбора, следовало сперва пройти по нему.
Кошка потерлась о ее ногу. Сейя очнулась от мыслей, бросила последнюю охапку грязной соломы в тачку и покатила ее за угол конюшни, к навозной куче. Она решила оставить лошадь на пастбище, пока на улице светло: дождь прогнал сильный мороз. Воздух был мягким и приятным.
Она зашла в дом, переоделась в джинсы и рубашку, которая не пахла конюшней, и спрятала волосы под платок. И снова остановилась, охваченная неотступными мыслями — воспоминаниями о мертвом, не дававшими ей заниматься ничем другим. Они тянули к себе, требовали внимания, обманывали, поскольку восхищение заставляло ее ослабить защиту. Так что страх застиг ее врасплох, в одно мгновение пронизав тело, и единственное, чего она хотела, — это не ехать тогда с Оке в мастерскую. Бросить трубку и снова заснуть.
Она думала, что всегда можно полностью изменить ход своих мыслей. Вероятно, ненадолго и, конечно, не навсегда. Но на какой-то момент, если это необходимо, убрать одно представление и заменить его другим. Дающим ощущение безопасности, будничности и немного пресности.
Наверное, следовало бы поехать в университетскую библиотеку и взять литературу к следующему экзамену, но она знала, что если сядет в машину, то ей сложно будет миновать тот перекресток. Распечатки смазанных фотографий места преступления вместе с первым вариантом описания лежали между страницами блокнота. Большую часть ночи она просидела, положив их перед собой и думая о событиях, скрытых годами, и о возможном наказании за противодействие расследованию. О попытке опередить этого Телля и добыть больше информации о происшедшем. О других возможных способах получить сведения.