Мю обнаружила, что банально ревнует, когда Каролин разговаривает с другими. Особенно если это одна из открытых, самоуверенных девиц и Мю видела, как они стоят и вместе смеются. Тогда она чувствовала, что в свои семнадцать лет не может равняться с ними.
«Каролин, она так поступает с людьми, — писала Мю в своей книжке. — Тот, к кому она обращается, чувствует себя избранным; тот, от кого она отворачивается, замерзает».
Первый раз посещение носило чисто практический характер. В комнате Мю было холодно, и Каролин пошла с ней, чтобы проверить батареи, которые, как оказалось, нужно продуть.
— Ящик с инструментами у меня дома. Пойдем со мной, Мю.
Дом состоял из одной большой просторной комнаты с окнами вдоль стены, обращенной к лесу. В крыше тоже было два длинных узких окна.
Мю обнаружит потом, что свет в этой комнате перемещается в такт с восходом и заходом солнца, как живое существо. И хотя обстановка была в коричневых и красных тонах, комната, казалось, залита светом. В одном углу возвышалась двуспальная кровать, спинка которой была вырезана в виде восходящего солнца.
Сгустившийся вокруг них воздух рисковал взорваться. Она хотела, чтобы старшая взяла инициативу на себя, провела ее через эту ситуацию и управляла бы ею, исходя из своих ожиданий. Но Каролин вдруг стала столь же беспомощной, какой чувствовала себя Мю. Она стояла посреди комнаты с безвольно опущенными руками — словно ребенок в ожидании отъезда.
В душе Мю увидела, как другая, более опытная женщина направилась бы к двери и с чувственной улыбкой заперла ее на два оборота, сбросила одежду и подошла к кровати. Она не знала, откуда взялись эти картины, они просто оказались там и вели себя как дома в ее голове. Словно всегда существовали и являлись вполне естественными.
В детстве она была убеждена, что кто угодно может прочитать ее мысли, а теперь это убеждение возникло с такой силой, что пришлось опуститься на один из кухонных стульев. Ее колени сильно дрожали.
Каролин вытянула руку и дотронулась до спинки кровати.
— Я сама ее сделала, эту кровать.
— Я тоже хотела бы сделать что-нибудь своими руками.
Импульс заставил ее преодолеть смущение. Она подошла поближе, чтобы потрогать волнообразную спинку и покрытые лаком набалдашники, отражавшие солнечный свет.
Рука Каролин оказалась неожиданно холодной, и когда их взгляды встретились, в ее глазах было больше беспокойства, чем вызова. Однако в поцелуе, который за этим последовал, не было сомнений. Концентрированное тепло переливалось между их телами, пока продолжался поцелуй — пару секунд, минуту. Мю боялась прервать его.
«Я влюблена», — написала она в своей черной книжке и сразу же испугалась, что подумает Каролин, если когда-нибудь это прочтет.
14
2006 год
Мелькерссон как-то рассказывал, что в прежние годы можно было добраться до озера Эльшён по широким тропинкам через нынешнюю сплошную вырубку. В молодости у него была невеста в Леруме, и он ходил к ней лесом. «Получалось не так уж и далеко», — утверждал он.
С тех пор машины перекроили лес и тропинки стали неразличимы. Редкие деревья, оставшиеся после вырубки, явились жертвами ураганов, что придало местности еще более хаотичный вид.
Озеро находилось высоко, как и гора Стенаредсбергет. Теперь семьи местных жителей с детьми добирались туда на машинах, им приходилось ехать в объезд вниз, через поселок, и вновь подниматься по дороге Стура Эльшёвеген, а потом оставлять машины на специально устроенной парковке. Оттуда с пледами и корзинками для пикника нужно было пешком добираться до муниципального пляжа с вышкой для прыжков, трамплином и маленьким домиком для переодевания, где тонкая стенка разделяла мужской и женский отсеки.
Они с Мартином провели отпуск, теснясь на песчаном пляже со стороны Улофсторпа. На другом берегу озера виднелись скалы, спускавшиеся в воду со стороны Стенаред, — большие, гладкие, с овальной бухточкой, идеально подходившей для одного или двух загорающих. Они легко переплыли озеро и легли на камни, чтобы обсохнуть.
Там было глубоко. Дно только угадывалось сквозь водоросли, в некоторых местах протягивавшие свои скользкие щупальца до самой поверхности воды.
— Наверное, мы могли бы найти отсюда дорогу домой, — сказала как-то Сейя. — Здесь не должно быть очень далеко.
И тут же поняла, сколь нелепо было бы оставить и одежду, и машину на другой стороне озера, чтобы в купальниках пробираться по каменистой местности. Кроме того, Мартин любил удобство. Ей так и не удалось убедить его совершить путешествие с красной краской, чтобы отмечать дорогу, хотя она и настаивала. В конце концов, уже после его побега, она отправилась в путь с ведерком краски.