Телль вытащил записную книжку и начал писать отчет. К Оке вернулся цвет лица и уверенность. Он решился задать вопрос.
— Я только хотел спросить… его ведь застрелили? Кто его застрелил, а потом переехал?
Телль взглянул на него поверх своих записей и убрал с глаз длинную челку.
— Причину смерти установит судебный медик. Но в него, безусловно, стреляли, и, наверное, можно исходить из того, что это послужило причиной смерти.
Он вытащил пачку сигарет из внутреннего кармана пальто и с виноватой улыбкой вытряхнул одну. Сейя заметила, что чуть кривоватый передний зуб делал Телля моложе, когда он улыбался.
— Курить больше не принято, но, если вы не возражаете, я сделаю пару затяжек.
Он снова чуть смущенно улыбнулся и отвернулся, чтобы выдохнуть дым, который все равно сразу же наполнил маленькое пространство. Сейя почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота — запоздалая реакция на происходящее, и вдруг испытала сильное и необъяснимое раздражение по отношению к этому лощеному самодовольному мужчине, очевидно, полагавшему, что мир вокруг него существует затем, чтобы было перед кем похвалиться. Он и вправду затушил сигарету после двух затяжек.
— Давайте вернемся к вашей истории… Оке, вы сказали, что машина сломалась и вы не могли уехать с той остановки, с которой звонили. То есть вы оттуда не уехали, а обратились за помощью. Машина, на которой вы приехали сейчас, не та, что сломалась?
— Нет, «опель» мне пришлось оставить там, на шоссе. У меня больше не было веревок, чтобы подвязать выхлопную трубу…
— Я понял. Но приехавший вам помочь — я полагаю, этот человек был за рулем темно-синего «хендая», на котором вы прибыли сейчас, не так ли?
Он посмотрел на улицу через запотевшее стекло. «Хендай» было хорошо видно, он стоял неподалеку.
— Чья это машина?
«Он смотрит на номера».
— Моя, — поспешила сказать Сейя, охваченная желанием встать и выйти.
— Кто-то взял вашу машину, чтобы приехать и забрать вас. Вы где-то высадили этого человека, прежде чем приехать сюда?
Оке довольно шумно вдохнул и кивнул в подтверждение.
— Точно. В Елльбу. Это была моя жена, Кристина. У нее в Елльбу живет сестра, она ездит к ней… иногда. Я высадил ее там. Мы высадили ее там.
Его лицо из бледного стало красным, на виске под краем меховой шапки пульсировала жилка.
Сейя собралась было положить конец этой шараде и сказать, как все случилось на самом деле, что солгала, поскольку упряма, любопытна и хотела написать криминальный репортаж или просто увидеть мертвого человека — она никогда раньше не видела мертвеца, — но в этот момент Телль захлопнул свою записную книжку.
— Я заметил, что задние сиденья разложены.
Это замечание нарушило ход мыслей Сейи.
— Я возила корм для лошади…
Она пролила остатки кофе. Тоненькая струйка потекла к краю стола и досадно закапала на колени. Кристиан Телль протянул ей рулон бумажных полотенец, стоявший на близко расположенной полке.
— Где сидела Кристина?
— Кристина? — глупо переспросила Сейя.
Телль кивнул.
— Где сидела Кристина, если вы были за рулем, Оке рядом с вами, а задние сиденья разложены?
Сейя тщательно вытерла штанину и вздохнула, когда тишина стала невыносимой.
— Нигде, — сказала она. — Ее там не было. Я солгала, потому что не хотела бросать Оке в беде.
Телль резко кивнул.
— Тогда мы начнем все сначала. И вы расскажете, как все было на самом деле.
4
1993 год
Давным-давно у горного озера стоял бедный дом, а поблизости были только проселочные дороги, паутиной покрывавшие лесной пейзаж.
Красный трехэтажный особняк с высоким каменным фундаментом по-прежнему высится у края леса. Когда нет ветра, в озере отражаются облака. Покрытая гравием площадка перед домом тоже не изменилась, за исключением того, что на ней стоят три неаккуратно припаркованные машины, покрытые серой дорожной пылью.
На мини-автобусе написано «Высшая народная школа Стеншённ» и еще что-то, но эта часть надписи стерлась и стала неразборчивой. Высшая народная школа Стеншённ занимает многочисленные комнаты дома. Ей скоро станет известна его история. Она также обнаружит, что летом под стропилами безумно жарко, — она будет одной из тех, кто не уезжает из Стеншённ на время летних каникул. Зимой в общем зале на первом этаже горит камин, но его тепло не доходит до жилых комнат. Электрические батареи, конечно же, стоят на максимуме, но едва справляются с морозом.
Чтобы добраться туда, Мю потратила почти целый день: ехала по стране сначала на поезде, потом на автобусе. Это очистительный процесс: она оставляет Бурос, его пригороды и районы вокруг, и прежние привычки, с помощью которых пыталась справиться. Никто не знает, куда она направляется. Нет, знают родные, но никто из ее знакомых. Для них она просто внезапно исчезла. Возможно, она совершила измену, но никто не призовет ее за это к ответу. Ведь мораль, как известно, тесно связана с риском обнаружения.