- Ты уже видел девушек? – Казалось, что в его глазах мелькнула с трудом сдерживаемая злость.
- Нет, магистр, - покачал головой, поскольку такая мысль даже не приходила мне в голову. – Я поспешил с докладом сюда, поскольку если мы хотим удержать Тристию от пропасти, нужно кардинально изменить всю проводимую политику.
- Что же ты предлагаешь, Севир? - Голос Люциуса сочился сарказмом. – Увеличить жалование рыцарям по примеру «истинного короля»?
- Увы, это не поможет , а только нанесет ощутимый удар по казне. – Перевел взгляд на Тауруса. – Почему запасы продовольствия, которые находятся у нас, не раздаются людям? Народ голоден и зол, и все охотнее прислушивается к призывам мятежников!
- Мы должны заботиться о рыцарях! – Возразил Таурус, - они будут сражаться за нас, если город окажется в осаде!
- А если люди будут умирать от голода, они быстрее пойдут войной на нас всех и сами откроют воротам войскам мятежников! – Пытался достучаться я до наставника. – Кроме того я призываю Вас к тому, о чем мы говорили ранее…
- НЕТ! При мне этого не будет! – Теперь Таурус разозлился не на шутку. – Севир, ты обязан быть на моей стороне, а не высказывать крамольные мысли!
- Я на Вашей стороне, мой господин и наставник! – Невольно повысил голос и вышел из себя, хотя никогда не позволял себе подобного.
Сделал паузу, во время которой несколько раз выдохнул, возвращая себе спокойствие и уверенность. Первое правило, которое усвоил еще в детстве: нельзя показывать свои эмоции и слабость.
- Ты устал, - Таурус подошел ко мне и положил руку на плечо. – Зная тебя, предположу, что и не спал толком уже давно. Отдохни, мой мальчик, а вечером за ужином мы еще раз поговорим.
- Скопилось много дел, - вспомнил свой письменный стол, заваленный бумагами.
Кроме того мне хотелось краем глаза увидеть Нору, хотя бы издалека, потому что тоска в груди была невыносимой. После того, как я оставил ее утром - сонную, желанную, после ночи любви, все стало в разы хуже. Мне было мало, катастрофически мало ее поцелуев, ласк, тихого шепота…
Каждый день я загружал себя делами так, чтобы не думать и не вспоминать, но желание обрушивалось на меня с невероятной силой каждую ночь. Хотелось забыть о том, что мир летит в тар-тарары, и быть с Норой. Погружаться в нее, ее горячее тепло, чувствовать на себе мягкие руки и слышать, как она шепчет слова любви.
Сейчас, смотря в заботливые глаза Тауруса, я чувствовал себя предателем, но ничего не мог с собой поделать. Я увяз в собственной слабости и любви к Норе, и более всего на свете хотел провести еще не одну ночь рядом с этой женщиной. Положил левую руку в карман штанов и легонько сжал раковину, что была со мной все время после поездки в Порт Перл. Каждый раз, когда становилось совсем невыносимо, я сжимал ее, чувствуя, что так становлюсь немного ближе к Норе.
Наш разговор был прерван стуком в дверь и вошедшими в комнату рыцарями. Развернувшись к ним, по одежде понял, что прибывшие принадлежат к подготовительному отряду, и с удивлением обнаружил знакомого мне человека.
Таурус неожиданно расплылся в добродушной улыбке и вызвался представить молодых людей мне.
- Это, те господа, которые взяли на себя смелость стать супругами для наших «лилий».
Когда наставник произнес это, я весьма удивился, поскольку обычно такого не происходило. Таурус в принципе не одобрял плотских отношений между мужчиной и женщиной, исключительно - для продолжения рода.
- Поэтому, Севир, ты зря беспокоишься о девушках, - вновь обратился ко мне наставник. - Практически все они наслаждаются тихим семейным счастьем.
Таурус представлял будущих рыцарей: все они были подтянутыми, молодыми, крепкими физически и выражали готовность служить нам в дальнейшем. Когда очередь дошла до Гийома, я перебил наставника.
- Мы очень хорошо знакомы, - протянул руку для приветствия.
- Более того, благодаря Вам, я оказался здесь, - он легко поклонился мне.
- Правда, Севир? – Искренне удивился Таурус.
- Именно: господин очень помог мне в том деле в восточной провинции, когда был смещен наместник и Глава Охраны, - пояснил я наставнику, но не стал добавлять, что позже пожалел о своей рекомендации.
Смотрел на Гийома, который заметно разволновался после моих слов, и поинтересовался: