***
Агент, наконец, стал осознавать, в какой мир попал. Что-то происходит, криво, не так, как у нас. В нем царит неустойчивое брожение, недоверие и вражда – между государствами и отдельными общинами людей. Постоянные экономические и политические кризисы, падение и смена правительств, при этом в авторитарных странах вожди держатся дольше, порой слишком долго. Постоянные перегруппировки мировых центров сил, жизненного и экономического пространства. И тяжелая ноша ответственности перед всем, к чему прикасается человек, изнуряющий долг, без радостного вздоха. Человек всегда на грани катастрофы.
И это трясение они называют естественным и неизбежным! А ведь лучшие умы человечества верили, что придет то время, «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся».
У него испортился характер, он был в крайней степени изнурения, злой и полный горечи не оправдавшего надежд за порученное дело. Слишком долго жил в эгоистическом водовороте, грызне интересов, закрывающей мир. В безлюбой пустоте, о которой Св. Августин писал, как о страшном несчастье человека.
Прошло много времени, когда по заданию его сообщества он прибыл сюда, чтобы найти пример исцеления. Как это получается здесь – держать в постоянной энергии общество, с рискованными обострениями перед лицом новых трудностей?
Он вспоминал свой родной край, его нормальный мир. Там созданы все условия для творчества, но, как ни странно, в результате развития науки и технологий, давших людям долголетие, когда все есть и навсегда, большинство людей не бросаются в творчество. Предпочитают слепо плыть в общем течении, не хотят усилий мозга.
Людям все больше и больше хочется уезжать на юг, путешествовать, или за городом, в полях за рекой, без земных тревог и забот бродить в тени высокой осоки, закрывшей весь куда-то спешащий мир, где так уютно ни о чем не думать, войти в самого себя и там блаженствовать.
Жена высказывалась прямо, как думала:
– Бегут в Валгаллу. От своих семей, от обязанностей.
Неужели от творческой работы тоже устают? Может быть, это заложено в генах человеческого существа – разность усилий мозга, и не надо противостоять природе?
Оказывается, природа отмеряет время жизни не зря. Когда искусственно достигаешь долголетия, превышающего норму, то начинаешь чувствовать пресыщение жизни, некую остановку. Да, мы расслабились от утомления в своем почти бессмертии. Дома у нас скучнее, поскольку ослабела энергия жизни, нет ужаса поражения и торжества победы, обостряющихся на границе угрозы существования. Мы уже не нуждаемся в усилиях для обеспечения своих потребностей. Описывать нашу историю проще – никаких событий, кроме спортивных и результатов творческих озарений. Конец истории все-таки скучен.
Мы достигли равновесия, гармонии в нашей жизни. Но в природе есть закон неравновесия, и только он двигает историю. Полной гармонии никогда не достигнуть. Куда приведет наше равновесие – пугающее, ибо так не бывает? Может быть, в нашем катастрофически дряхлеющем обленившемся мире придется возвращаться к тяжелому ярму работы для поддержания физических сил.
Наш мир, как и я сам, можем ослабнуть от потери энергии, хотя людей еще поддерживает радость сотворения новых вещей – будь то слово, звук или кисть, или гениальные догадки о будущем.
Говорят, революции приносят что-то новое, вливающее в кровь народа небывалые силы. Но так ли это? И у нас нужно новое возрождение, приток новой энергии, но его дадим не мы. Может быть, это будет смена нашего уставшего от бессмертия поколения на молодое и полное сил? Музыка тревоги и надежды всегда стремится к этой последней тайне – гармонии мира, и никогда не завершится.
Его мир потерял цель, и потому он здесь. Но этот мир может кончиться катастрофой, как и у нас. Ведь, мы – это обратная сторона двухслойного зеркала, которое может разбиться, и оба мира погибнут вместе.
21
Агент лежал на диване, в доме Близнецова, глядя в потолок.
Я потерял здесь все. С горечью вспоминаю жену, в безысходной вине. Нет, все-таки это не моя жена. И тоскую я о той, первой.
Отрицательная энергия насилия и постоянные угрозы войн – разве можно это принять? Оказывается, зря мы сожалеем, что нет у нас настоящей борьбы и подвигов. Разве здесь можно найти спасение его цивилизации? Его здесь нет.
Разве я приговорен здесь жить? Меня выдавили отсюда – им такой не нужен!
Но вынужден признать, в невыносимой обстановке есть общая для всех нас, человеческих существ, сила, способная держать на плаву – какой-то обывательский оптимизм общего дружного сопротивления, надежный и бессмертный, куда бы ни проваливалось человечество.