— Бедняга просто влюбился в меня, вот и всё. И гораздо раньше, чем ты появился в моей жизни! — возразил я, все больше и больше нервничая из-за того, что он может со мной сделать в качестве «наказания».
— Он никогда тебя не любил, Гунтрам. Он жаждал тебя, хотел обладать тобой, но никогда не любил. Если бы он был так влюблен, как ты считаешь, он бы поговорил с тобой еще в Буэнос-Айресе, как я это сделал в Венеции, а не расставлял бы силки. Он должен был быть с тобой искренен с самого начала, как я, а не устраивать фарс с тем аргентинским мальчишкой, наркотиками и проститутками. Ты был ему нужен только для удовлетворения похоти. Он отправил бы тебя в один из своих борделей, как только насытился. Когда Репин понял, что я люблю тебя, отношусь к тебе серьезно — как к своему консорту, он снова приударил за тобой. Он добивался, чтобы я, обезумев от ревности, наделал ошибок. Почему он так стремился попасть в Орден? Чтобы разрушить его и захватить наши ресурсы. У меня есть долг перед моими предками, я обязан защищать свой титул и все, что у меня есть. Жизнь моих детей была в опасности, пока этот подонок оставался членом Ордена. Теперь у Армина появился шанс стать следующим Грифоном.
— Кто тебя сказал, что я был у него в Париже? — прошептал я, до смерти испуганный.
— Врач, который осматривал тебя в начале июля по просьбе Обломова. Он сообщил, что ты был по-настоящему плох, когда он тебя обследовал, и поэтому я не стану тебя наказывать за то, что ты побежал к этому мерзавцу. Еще несколько дней без лекарств, и ты был бы мертв. Я до сих пор не понимаю, почему Алексей и Горан согласились играть по его правилам. Расслабься, я прощаю тебя, потому что ты в некотором роде помог покончить с угрозой моей семье. Ты десять дней полностью занимал внимание Репина, и этого времени с лихвой хватило Обломову, чтобы сыграть свою партию. По сути, он обменял информацию о твоем местонахождении на финансовые консультации. Обломов очень боялся навлечь на себя мой гнев, укрывая тебя.
— И ты еще говорил, что у меня вместо крови водица! У тебя нет сердца.
— Сердце у меня есть, но я не сентиментален. Я люблю тебя и хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Так я поступаю с врагами, и таким я был, пока в моей жизни не появился ты.
— Если ты всё знал, почему принял меня обратно?
— Потому что люблю тебя. Я могу простить один промах, учитывая твое сумасбродное поведение последние два года. Ты даже пытался мне признаться в измене. Я спал с твоим дядей, ты спал с моим злейшим врагом. Мы квиты, Гунтрам. Так что не надо делать лицо оскорбленной жертвы, ты сам не лучше. Ты тоже отомстил.
— Как я вообще мог тебя любить? Ты чудовище, — прошептал я. — Как я мог думать, что ты мне подходишь?
— Потому что я для тебя — лучший выбор, и ты тоже любишь меня, несмотря на все уверения в обратном, — сказал он. — Соберись, мы подъезжаем к отелю. Ты будешь жить в моем номере, а Клаус и Карл — дальше по коридору с мисс Майерс.
— Репин не заслужил такого, — пробормотал я, уже не заботясь о том, что он скажет. Мне было жаль Константина.
Конрад смеялся до слез.
— Не заслужил? Человек, который контролировал торговлю оружием, наркооборот, проституцию и детское рабство на бывшей территории СССР? Ему следует радоваться, что он так легко отделался, и что его семья успела уехать. Гунтрам, ты точно не от мира сего, если веришь, что он — честный человек. Забудь о нем, он никогда больше нас не побеспокоит, моя любовь. — Он взял мою руку и благоговейно поцеловал костяшки пальцев. Я смотрел на него, глаза наполнились слезами. — Мы оба должны многое простить друг другу.
— Я сделал это потому, что…
Он не дал мне продолжить, прижав палец к моим губам.
— Оставь прошлое в прошлом. Ты запутался, был напуган и болен. Ты вернулся ко мне по собственной воле, и это всё, что имеет для меня значение. Я тоже совершил много ошибок, но они позади и похоронены. Я не в силах изменить прошлое, даже если б захотел, могу только учиться на ошибках и никогда их не повторять. Гунтрам, не отказывайся от собственной жизни из-за людей, которых никогда не видел, и которым не было до тебя никакого дела. Где были твои дяди, когда ты родился? Ты получил от них хоть одну почтовую открытку? Нет, твоя семья — это ты и твой отец. Жером сделал для тебя всё, что мог, но он был серьезно болен. На его месте я поступил бы так же, и ты тоже. Это рак отнял его у тебя, а не Лёвенштайн и Орден.
— Знаю, — с горечью сказал я, чувствуя, как снова открываются старые раны.
— Взгляни на последние два года своей жизни. Ты почти уничтожил себя в погоне за местью. Ты хоть понимаешь, что едва не потерял своих детей? Стресс медленно убивает тебя, здоровье снова ухудшилось. Я не могу смотреть, как ты себя губишь. Пожалуйста, прерви этот замкнутый круг саморазрушения, — проговорил он, стискивая мне руку.
Машина остановилась перед отелем, и он вышел первым. Словно зомби, я побрел за ним, не обращая внимания на людей. Я слышал, как он сказал что-то вроде «Мисс Майерс, возьмите на себя детей. Позже мы пойдем обедать».
Он крепко взял меня под локоть и потянул к лифту.
Мы снова оказались в том же номере, в котором останавливались в прошлый раз — когда он вручил мне кольцо, показал мне снимки детей и пообещал оставить Орден.
— Мне нужно несколько минут отдохнуть, — пробормотал я.
— Да, конечно. Ступай в спальню. Ты очень бледен. Мисс Майерс обо всем позаботится.
В спальне я упал на постель. Конрад обошел кровать, приблизился ко мне и, молча приподняв меня, снял с меня пиджак и ботинки. Я снова улегся на бок, притянув ноги к животу. Он снял пиджак, разулся и прилег рядом. Секунду я подумывал о том, чтобы сбежать из постели, но я слишком устал для этого. Слишком устал, чтобы бороться, ненавидеть, бояться и от всего отказываться. Я закрыл глаза, когда почувствовал, что одна его рука легла мне на талию, а другой он ласково гладит меня по голове.
— Тебе что-нибудь принести?
— Нет, просто побудь со мной, — ответил я, и он крепче обнял меня.
Так мы и лежали.
— Гунтрам, уже почти половина первого. Нам нужно покормить детей, не то они набросятся на корзинку с фруктами от отеля, а они обычно покрыты воском. Или ты хочешь остаться в номере?
— Нет, я пойду с вами. Дай мне минуту.
Я высвободился из объятий, не решаясь посмотреть ему в глаза. Пошел в ванну привести себя в порядок. Умывшись, я взглянул в зеркало. Не помню, чтобы я когда-нибудь был настолько бледным. Выпив стакан воды, я почувствовал себя немного лучше и вернулся в спальню.
— Ты себя хорошо чувствуешь?
— Я устал, Конрад. Очень устал.
— Хочешь остаться? Я смогу с ними справиться.
— Нет, я обещал Клаусу с Карлом, что мы вместе пойдем в парк.
Без предупреждения он взял мое лицо в ладони, наклонился и поцеловал меня, сначала осторожно, потом более настойчиво. Не знаю, почему, но я закрыл глаза и прижался к нему, как раньше, наслаждаясь знакомым ощущением его тела.
— Когда я был с ним… Нет, дай мне договорить… это совсем не как с тобой. Он догадался, что я все время сравниваю вас, — признался я.
Конрад смотрел на меня.
— Когда я был с Роже, я не чувствовал того, что чувствую с тобой. Благодаря тебе я понял разницу между сексом и любовью, Гунтрам, — ответил он.
— Можно ли построить отношения, основанные только на сексуальной совместимости и общей любви к твоим детям? Я не уверен, что мы сможем снова друг другу доверять.
— Нашим детям, нашим. Я хочу попытаться и доверяю тебе свою жизнь и жизнь детей.
— Мне нужно время подумать.
— Думай, сколько потребуется. Я всегда буду рядом и соглашусь с твоим решением. Одного прошу: не принимай его в гневе и ненависти. Побудь с нами в эти дни — как прежде, когда мы были семьей, — и потом сделай свой выбор.
*The Goldman Sachs Group, Inc. — один из крупнейших в мире инвестиционных банков.
*Franklin Templeton — глобальная инвестиционная компания, одна из крупнейших в США.
** Испанская школа верховой езды — одна из главных туристических достопримечательностей Вены, традиционная школа верховой езды.