Мы двигались неторопливо, шагом, иногда - рысью. Бдительно следили за округой, ежечасно заставляя ленивых айлогов карабкаться на зелёные холмы для лучшего обзора. В лесу придерживались густой чащи и старались не находиться долго на открытой местности. Так мы успешно миновали пару рощ, вынужденно задев по самому краю свежевспаханное поле. Трепещущее в горячих восходящих потоках солнце давно прожаривало наши бока, будто курицу гриль, рубашка пропиталась пОтом и прилипла к спине. Я регулярно прикладывался к фляге с водой, но никак не мог утолить жажду.
К полудню, когда мы сделали порядка двадцати миль, мой друг вдруг остановился и привстал в стременах.
- Я не рассказывал? Зеннер был отличным охотником, - внезапно сообщил Крейн, не отрывая взгляда от кромки тёмного леса в миле от нас. - Обожал ставить ловушки на зверей. Мы сами его этому научили. Зеннер быстро достиг высокого мастерства в вопросе отлова мелкой и крупной дичи, впрочем, как почти любой член нашей общины. Но чем он поразил нас однажды...
- Чем?
- Туда! - скомандовал Крейн и, показав рукой куда-то вдаль, пришпоривал своего айлога. Крепыш возмущённо прорычал что-то и резво сорвался с места. Лента последовала за ним. Разговоры пришлось свернуть.
Спустя десять минут мы стояли на опушке. Словно на блюде из пожухлых трав и поломанных веток, перед нами лежала туша матёрого серса. Брюхо распорото сверху донизу, чрево выпотрошено, в сизой глубине виднелся массивный, с мою руку толщиной, позвоночник. Тучи мерзких мух с голодным звоном клубились над ворохом синих кишок, что вывалились из утробы дохлого монстра. Кровь давно вытекла из тела и засохла, образовав небольшое грязно-бурое озерцо.
Ленте и Крепышу явно не нравилось жуткое соседство, они пугливо косились на мёртвого зверя и жалобно урчали. Крейн спрыгнул за землю и пнул вялую тушу. Облако злобных мух отлетело в сторону, но тут же вернулось. Бородач без малейшего страха и почтения, оценивающе смотрел на поверженного кем-то хищника. Сейчас его брюхо напоминало разверзнутый рот, а торчащие по краям обломки рёбер — зубы, будто свирепый лесной бог пал в неравной битве и что-то крикнул в последний раз. Мурашки пробежали у меня по коже от подобных ассоциаций.
- Так вот, - Большой Крейн закончил начатую ранее фразу, ставя ногу серсу на бедро. Здоровяк наклонился, внимательно рассматривая края огромной раны. - Поразил нас Зеннер тем, что сумел изловить серса! Сам, в одиночку! Он созвал нас всех и убил зверя на наших глазах, жестоко и быстро.
- Ты думаешь, этого серса тоже убил он?
- Уверен в этом на сто процентов, - Крейн плюнул на тушу и отошёл в сторону. - Зеннер настиг его тут и убил одним ударом.
- Осмелюсь заявить, что серса завалили не более пары суток назад, - учёным тоном подметил я, оглядывая труп, но близко подойти не решился. - Интересно, где его лежбище. Наас предупреждал меня. Если честно, не очень хочется встретиться с зубастыми дружками.
- На счёт срока ты прав. Слышишь, как поют птицы? Это пойлики. Их редко встретишь, но они никогда не поселятся там, где охотится серс. Значит, тут нет его собратьев. И всё-таки я вижу следы многих лап, они ведут во-о-он туда. Странно...
Бородач показал пальцем в глубь леса. Я присмотрелся и обнаружил неприметную узкую тропу, скрывающуюся средь деревьев. И инстинктивно потянулся к винтовке.
- По поводу дружков не опасайся. Класть так тело - привычка Зеннера. Ещё один факт, подтверждающий нашу теорию. А Блу не верила! Мы на верном пути. Помню, как-то Зеннер поступил подобным манером с одним особенно надоедливым серсом, гадкой тварью. Так потом мы несколько лет бед не знали — жили припеваючи. Зверюги чуяли, что неподалеку обитает безжалостная сила, которая не даст им спуску, и обходили стороной нашу общину. Как думаешь, может, Зеннер захочет вернуться?
Я не нашёл, что ответить. Крейн промокнул мокрые лицо и лоб платком.
- Ну что, пойдём туда? - Я сделал несмелый шаг, ступая под сень деревьев по краям тропы.
- Да. И будь осторожен, Кевин, тут могут водиться наксы.