Саккара. Саккара — это уже пустыня настоящая, без дураков. Всякая зелень, пальмы словно останавливаются у некой запретной черты, за которой хозяин — песок. Бакшишник с верблюдом. Сфотографировать его стоит пять пиастров, а за 15 можно доехать до пирамиды Джосера — самой старой пирамиды древнего Египта. Она была уже очень старой ещё до рождения фараона Хеопса. Пирамида шестиступенчатая, неожиданно небольшая, тысячелетия сидели на её ступенях и немного осыпали их.
Гробница фараона Ти с замечательной живописью на стенах. Изображение сидящего фараона, а рядом с ним — жена, только маленькая, по колено, ведь жена не могла быть соизмерима с фараоном. Но как ласково, как трепетно обняла она его за ногу! Сколько нежности в ней… Неужели мы разучились так любить?
Гиза. О пирамидах надо написать, как гимназистка у Чехова написала: «море было большое». Пирамиды много больше, чем вы себе представляете. Раза в три больше. Самая большая превосходит по объему собор Святого Петра в Риме и Вестминстерское аббатство в Лондоне вместе взятые. Две самые большие пирамиды: Хеопса (со сбитой чуть-чуть верхушкой) и Хефрена (верхушка цела и на ней даже сохранилась белая облицовка) стоят очень близко друг к другу и по размерам на глаз не отличаются. Из автобуса нас пересадили на верблюдов. Зрелище скорее смешное, чем величественное. Все хотели показать, что езда на верблюде — вещь для него заурядная. Ломая усилием воли оторопелую мину на лице, покрикивали друг другу, прихохатывая, скорее от напряжения, чем от веселья. Верблюд весь какой-то неудобный, костистый, тряский, чересчур высокий, тебя мотает из стороны в сторону, шея его далеко, держаться можно только за луку седла. Прошли мимо пирамиды Хеопса и спустились к храму Хефрена и большому сфинксу. А вот сфинкс оказался меньше, чем я ожидал. Рожа его ничего не выражает, никакой загадки в нём нет.
Пусть тот, кто отказался бы сфотографироваться верхом на верблюде у подножия великих пирамид, бросит в меня камень.
Площадь основания пирамиды Хеопса — 5,3 га. Общий вес — 6 миллионов тонн песчаника. Пирамида Хеопса (правильнее: Хуфу) была, очевидно, облицована белым камнем, а когда камень содрали, обнажились ступени. Высота каждой ступеньки около метра, лезть по ним очень трудно. Я было полез, но арабы подняли страшный гвалт: надо было взять проводника, а у меня денег нет. Богатых американских старух арабы на руках носят на вершину пирамиды. Лазали внутрь. Ступени для людей и узкие пандусы, по которым волокли саркофаг. В них регулярно проделаны отверстия, куда вставляли клинья, чтобы саркофаг не покатился вниз в минуты передышки. Юра Нагибин побледнел вдруг, лицо его заливал пот. «Славка, я больше не могу», — прохрипел он и побежал вниз. Потом он рассказал мне, что на фронте его засыпало землёй и с тех пор он страдает клаустрофобией — боязнью замкнутого пространства. Ему и в поезде плохо было.
Погребальная камера Хеопса — примерно 8 на 5 метров, у стены — вырезанный из гранитного монолита пустой саркофаг, в который все непременно заглядывают, твёрдо зная, что там ничего нет. Краюшек отбит, но сглажен миллионами прикосновений.
Обедали в ресторане, о котором один американец на полном серьёзе сказал, что хозяину ресторана очень повезло, поскольку пирамиды построили рядом с его заведением.
Т/х «Феликс Дзержинский». В нашей группе есть ещё один Юра — корреспондент Всесоюзного радио. Он с женой, денег соответственно у него в два раза больше, но он никак не решается их потратить. Приставал ко мне: «Ты что купил? Туфли? И сколько отдал? 90 пиастров? А я видел такие же за 60!» Я советовал ему покупать за 60, но тут он бросился на Нагибина: «А ты что купил? Фуфайку? И сколько? А я такую видел в полтора раза дешевле…» Короче, всем он надоел. И вот в Александрии выяснилось, что денег своих он не потратил, а сегодня воскресенье, и потратить их очень трудно, но он бросился искать какую-нибудь лавку, поскольку египетские фунты не конвертируются, это такой же мусор, как наши рубли. Теплоход наш уже отходил, мы все волновались, матросы готовились уже трап поднимать, видим — бежит. Бежит, а за спиной у него огромная сетка, такая, как у футболистов, которые выносят мячи на тренировку. И сетка полна апельсинов! За апельсины тут разве что не приплачивают, но ничего больше он не нашёл. Ладно. Теплоход отошёл, но возникла другая проблема: не везти же в Одессу ящик водки, которую предполагали скормить арабам? Начали водку пить. Но закуски нет никакой. Нагибин говорит: «Слушай, а поговори с этим куркулём, может, войдёт в долю: водка наша, апельсины его…» Я нашёл куркуля и сделал ему такое предложение. В ответ он начал канючить: