2 июля 1977 г. в Швейцарии умер Владимир Набоков.
2 июля 1977 г. появился ещё один журналист Голованов: мой Васька напечатал заметку в «Советской России».
Московский кинофестиваль. Вот, что я видел:
«Господин Робинзон» (Италия). Комик хороший, юмор невзыскательный, типа «бамбуковой палкой по голове». Красивая негритянка. Буффонада не первого сорта.
«Барокко» (Франция). Название не понял. Всех окончательно запутывает борьба на каких-то выборах, поскольку убийцу и жертву играет один и тот же актёр. А нужно это только для того, чтобы убийца уплыл за границу с паспортом жертвы. Сценарист не особенно утруждал себя мотивацией поступков действующих лиц. Ещё одна бесполезная трата драгоценного и быстротекущего времени.
«Жестокое лицо Нью-Йорка» (Италия — Мексика). Если вырезать сиськи, Госкино купит. Фильм о бедственном положении бесправных мексиканцев в США. Главный герой очень похож на Игорька[359]. Всего понемножку: секса, психологии, крови, ужасов, но всё равно скучно.
«Труп моего врага». Ну люблю я Бельмондо, и баста! Ну знаю я, что он и тут как всегда будет справедлив, ироничен, решителен и неотразим, а всё равно люблю! Он так обаятелен, что не влюбиться в него нельзя! Снят без дураков, с размахом, напомнил мне «Наследника».
«Друзья мои» (Италия). Последний фильм Джерми. Пятеро немолодых друзей остались маленькими шалунами на всю жизнь. Это не комедия, это трагикомедия. Их так жалко в конце: они продолжают себя веселить в траурной процессии, когда хоронят одного из друзей.
Ещё 14 июля 1948 г. М. К. Тихонравов выступил на годичном собрании ракетного отделения Академии артиллерийских наук с докладом «О возможности получения при современном уровне техники первой космической скорости с помощью многоступенчатых ракет и создания искусственного спутника Земли». Лишь через 6 лет — 20.5.1954 г. — вышло партийно-правительственное постановление о разработке ракеты Р-7, которая и подняла первый спутник.
До этого вышло постановление СМ СССР № 4814–2095 от 4.12.1950 г. «Исследование перспектив создания ракет с большой дальностью полета с целью получения их основных конструктивных и лётно-тактических характеристик».
Солёные грибы (на 1 кг): вода — 0,5 стакана, соль — 2 ст. ложки, перец чёрный — 3 горошины, 1 лист чёрной смородины, 1 гвоздик гвоздики, укроп — 5 г. Варить в кипятке 40 мин.
Маринованные грибы (на 1 кг): вода, гвоздика и чёрный перец так же, соль — 1,5 ст. ложки, уксус — 0,5 стакана, 1 лавровый лист, 0,1 г корицы. Гвоздику и черносмородиновый лист не класть!
Эстонцы покупают велосипеды для того, чтобы ездить на них в гости. Возвращаясь из гостей навеселе, они ведут велосипеды рядом и держатся за них, чтобы не упасть.
Если вдуматься, как это глупо звучит: «кадровый офицер». Жизнь, отданная армии, — это бессмысленная, погубленная жизнь. Наши далёкие потомки поймут наши стихи, нашу музыку, но понять необходимость армии они не смогут. А главное, категорически не смогут понять, почему мы гордились воинскими доблестями.
Перечитывал Перельмана. При всём колоссальном объёме сделанного им, при всей очевидной пользе его книг, при всей трагедии его смерти[360], надо всё-таки признать, что писал он плохо, натужно, скучно. Его критика «проектов» Жюля Верна и Герберта Уэллса развеивает всякий поэтический аромат этих «проектов», она рассудочна до зевоты и достойна тупого вузовского крючкотвора.
По дороге в Отепя опять заезжал к СС[361] в Михайловское. Вечером за чаем Гейченко вспоминал:
— Когда мне руку оторвало, и я приехал в Михайловское, могила Пушкина в Святогорском монастыре была повреждена, часть основания обелиска разбита, другие камни сдвинуты. Пушкина не в земле похоронили, а в склепе под обелиском. Гроб и крышка гроба, которые хорошо сохранились, тоже сдвинулись. Надо было туда спуститься и всё поправить. Когда мы приподняли крышку, я увидел Пушкина. Чёрный сюртук на нём весь истлел, думаю, он рассыпался бы в прах. Лицо было, как у мумии, ну, мумифицированное лицо, тёмная кожа на черепе, но вот волосы и бакенбарды очень хорошо сохранились… Почему-то в память врезались именно бакенбарды…
Туча надвинулась тёмно-серая, плотная, без просветов, начало погромыхивать, но далеко, отрешенно. Потом лёгкий верховой ветерок чуть тронул самые верхушки яблонь в саду, и тут же вдруг быстро металлически блеснуло где-то сбоку, и раскатисто, откровенно показывая свою силу, с нарочитым разухабистым треском ударил гром. Сразу тихо зашуршал дождь. Тёмные маленькие следы быстро пятнали светлый шифер крыши, далекую ясную полоску неба, на которую ещё не наползла темнота, затянуло серой сырой пеленой.