Если исключить сладкую маяту при виде юных женщин в лёгких платьях с глубоким вырезом на груди, или в сарафанах, позволяющих подсмотреть пряную тень подмышек, или в лёгких юбках, которые властно задирает ветер, когда нельзя отвести глаз от живых ног и не терпится увидеть… Что увидеть?! Чего я не видел?! Сам не знаю, что… Но если исключить всё это, решительно не могу отдать предпочтения лету в сравнении с другими временами года. Пушкин прав: зной, пыль, комары, мухи. И работается плохо.
Кузнец завода «Рабочий металлист» в Костроме Павел Миронов — телепат. Безошибочно угадывает зрительные образы. Надо бы к нему съездить.
Из Бориса Пастернака:
«…не жертвуйте лицом ради положения…»
«При огромном тепле, которым окружают нас народ и государство, слишком велика опасность стать литературным сановником». (Из речи на 1-м съезде Союза писателей. Москва, 1934.)
«…Чем больше будет счастья на земле, тем легче будет быть художником». (Из речи на Международном конгрессе писателей в защиту культуры. Париж, 1935.)
«Нужно писать вещи небывалые, совершать открытия и чтобы с тобой происходили неслыханности, вот это жизнь, остальное всё вздор». (Из письма друзьям в Грузию.)
Женщины — большие специалистки по микрозакрепощениям. Сначала я просто помогал Тузику[441] стелить постель. Постепенно это превратилось в повседневную мою обязанность. Гнуснейшее, кстати сказать, занятие уже по своей сизифовой бессмысленности: ведь вечером опять разбирать. Но я смирился. Единственное, что себе позволяю — всякий раз стелить по-новому. То одеяло под подушку, то поверх. Сегодня загну так, завтра этак. Иначе вообще рехнуться можно.
Лилипутам можно платить зарплату поменьше, потому что у них желудок уже.
Больных становится тем больше, чем больше успехи медицины. Люди просто часто не знают, что они больны, а медицина всё чаще им рассказывает об этом, и они начинают лечиться.
Как славно было бы хоть месяцок пожить беззаботно, с пустой головой, как юный гусар, у которого одна забота: на шпоры не насрать.
15 июня. Нелепые, какие-то болезненные проводы Юлика[442] в Израиль. Хмельные Харитонов и Лифшиц танцевали чечётку. Это они думали, что танцуют чечётку, шлёпая себя по разным местам, а казалось, что они отбиваются от рыжих кусачих муравьёв, которые наползли им в штаны.
Когда Вася[443] поступал в МГУ на журфак, его на собеседовании спрашивают:
— А как Вы относитесь к творчеству Вашего отца?
— Положительно, — подумав, отвечает Вася. — Но он, к сожалению, много пишет про космонавтику, которая меня совершенно не интересует…
Сегодня он сдаёт «Введение в журналистику». Как я понимаю, это наука о том, как набирать чернила в авторучку, потому что затем начинается уже собственно журналистика.
Юрий Александрович Сенкевич во время путешествия на «Ра-1»
Беседа с Юрой Сенкевичем.
Юрка, оказывается, родился в Монголии и прожил там первые два года своей жизни. Отец его — военный врач, дед и мать (любимая операционная сестра у профессора Оппеля) работали в Военно-медицинской академии в Ленинграде. Во время блокады Юрку успели вывезти по Ладоге, Дороге жизни. В эвакуации жил с матерью в селе Боровое Кировской области. Вернулся в Питер в 1944-м. В детстве был очень самостоятельным, рассудительным, хулиганистым. Когда в 1946-м вернулся с войны отец, жили в городе Гдов Псковской обл. Ходил с отцом на охоту, ловил раков, строил плоты и плавал на них, ездил на лошади, молотил рожь, косил сено. С восьми лет не расстаётся с собаками. В школе его учительницей по литературе была Александра Ивановна Стругацкая, мать Аркадия и Бориса, которые учились с ним в школе.
Жил на Выборгской стороне, неподалёку от крейсера «Аврора». Ездил с отцом в военные лагеря, ходил там «в атаку», бегал кроссы в Красном Селе. Проблемы выбора профессии не было: шесть лет в Военно-медицинской ордена Ленина Краснознамённой академии им. С. М. Кирова. Анатомический музей там начал собирать Пирогов. Учебные пособия делал Клодт: височная кость размером в 1,5 м. Едва ли не лучшая медицинская библиотека в стране. К моменту окончания академии у Юрки уже были три научные работы. «На меня уже ссылались!» Работал в Новгородской области, станция Выползово. Лечил солдат. Солдаты занимались геодезическими изысканиями на Валдае, Юра обеспечивал медицинское обслуживание экспедиций.
Переехал в Москву. Институт авиационной медицины. Институт медикобиологических проблем. Занимался моделированием невесомости. После полёта Бориса Егорова сделали в 1966 г. спутник «Космос-110», в котором 22 дня летали собаки Ветерок и Уголёк. Вживлял им датчики. Это был рекорд пребывания живых существ в космосе, который был побит американцами («Скайлэб», первая экспедиция) только через восемь лет.