Беру у портье телефонную книгу, звоню в посольство. К телефону долго никто не подходит. Потом в трубке чистый, чеканный голос:
— Дежурный по Посольству Российской Федерации в Люксембурге слушает!
— Вы не помогли бы мне связаться с Чингизом Торекуловичем?..
Долгая пауза.
— А вы что, не знаете, что Чингиз Торекулович уехал из Люксембурга два года назад?
Вот и ладушки! Вот и хорошо! Деньги у нас есть, мы и сами себе пир устроить можем! И вообще надо жить, как в Северной Корее — «никому на свете не завидуя»!
Люксембург. Парк. 8 часов утра. Бьёт фонтан. С высоченного моста видно, что в радиусе более километра нет ни одной живой души.
Трёхрукие ветряки. В их движении есть немая просьба, чтобы к ним подошли, чтобы обратили на них внимание и помогли им. Но чем и как — непонятно.
Очень много высоких и сверхвысоких немцев. Харч хороший…
Третий развод. Достаточно.
27.3.97
Может быть, пора отдыхать? Да нет. Даже, если я и успею кончить свои «Записные книжки» (как я понимаю, на эту работу уйдёт года три), всё равно найду себе новую работу. Пока силы есть. А так бы хотелось лежать на диване, читать Диккенса, Тургенева, «Сагу о Форсайтах», которую я за всю жизнь так и не сподобился прочесть…
Весна восхищает меня своей потаённостью. Исподволь, совсем незаметно уходит снег, словно в кинематографическом наплыве обнажается чёрная земля, и с удивлением замечаешь вдруг, что уже пробивается травка.
Самая большая пресноводная рыба — белуга, которую поймали в Астрахани. Она весит более полутора тонн, длина — 5 метров 16 сантиметров. Ей было 120 лет, даже спина позеленела от старости. Она видела живого Шаляпина!
«Толстушка» «КП» публиковала много всякой псевдонаучной чуши, вроде «машины времени», но последняя публикация к Дню космонавтики, переполнила чашу моего терпения:
«Редакционной коллегии газеты «Комсомольская правда» от научного обозревателя Голованова Я. К.
Заявление
С чувством возмущения и стыда за любимую газету прочёл я статью Людмилы Корчагиной «Гагарин забыл после приземления имя Королёва» (см. «КП» от 11.4.97). За 40 лет моей работы в «Комсомолке» мне не приходилось читать сочинения более невежественного на космическую тему. Не хочу произносить общих фраз. Читаем:
1. «Гагарин, Титов, Попович не могли рукой шевельнуть, не то, что встать».
Полная чушь! Гагарин делал записи в бортжурнале, значит «шевелил рукой». Титов снимал фильм в космосе, отстёгивался от кресла, летал в невесомости. То же делали все другие космонавты «Востоков».
2. «Когда примчались на место приземления и открыли люк, Гагарин лежал с закрытыми глазами».
Полная чушь! Когда примчались на место приземления, люк был открыт (точнее — отстрелен), поскольку Гагарин катапультировался из корабля. Сразу после приземления Гагарин разговаривал с колхозницей Тахтаровой и её внучкой. Через час-полтора он говорил с Хрущёвым по телефону. Как можно говорить, что «дезориентация продолжалась примерно неделю», если 14 апреля его встречала ликующая Москва, состоялась демонстрация, во время которой Юра стоял на Мавзолее, потом — приём в Большом Кремлёвском дворце, 15 апреля его встречали в ОКБ Королёва и т. д.?!
3. «В медицинском центре, куда привезли первого космонавта, его обступили врачи».
Чушь! Никакого «медицинского центра» не было! На пути с места посадки в Куйбышев, где Гагарин ночевал, в самолёте врач В. Г. Волович измерил Гагарину кровяное давление и взял кровь на анализ. Всё!
4. «Гагарин не мог вспомнить месяц и число, забыл имя Королёва».
Бред! Ближе к вечеру того же 12 апреля Гагарин беседовал с Королёвым на обкомовской даче в Куйбышеве, а утром следующего дня там же сделал доклад на заседании Госкомиссии.
5. «Герман Титов после полёта пытался выбраться из кабины самостоятельно».
Не пытался! Его отстрелила катапульта! И не «после полёта», а в полёте, на высоте 4 километра.
6. «Женский организм оказался абсолютно не в состоянии приспособиться к условиям космического полета».
А как же, в таком случае, могли подолгу жить в космосе Савицкая и Кондакова?
7. «Всепроникающие космические лучи действовали на женщину несколько иначе…»
Долго объяснять, но поверьте, что и это — чушь!