Левую руку бабушка ожидаемо поднять не смогла. Она сидела откровенно не понимая происходящее, мозг работал несколько заторможенно.
- Коль, вызови скорую. - попросила я тихонько. - Диагноз инсульт.
Я старалась говорить тихо, но в наступившей в комнате напряженной тишине, мои слова прозвучали очень громко. Бабушка вздрогнула и по ее щеке потекла одинокая слезинка. Павел бросился к супруге, обнимая, пытаясь успокоить, но было видно, что он сам убит горем.
- Может вы ошиблись? - поинтересовался дед напряженно, даже несколько зло. - Может пройдет?
Коля к тому моменту вышел из комнаты и его глубокий напряженный баритон теперь доносился откуда-то из кухни.
- Я сама на это очень надеюсь. - горько ответила я.
В душе разливалась жгучая боль и как бы не старалась держаться, глаза заблестели и я с трудом сдерживала слезы.
- Я вам карвалола накапаю. - глухо сказала я, видя, что деда Паша держится за сердце и быстро выскочила из комнаты.
Из-за плотной пелены слез я не видела ничего и поэтому закономерно влетела в объятия Коли, едва не сбив с ног мужчину.
- Успокойся. - тихо прошептал на ушко Коля, крепко прижимая меня к себе. - Все будет хорошо.
- Это я виновата... - всхлипнула я. - Устроила бабушке множество потрясений, вот ее хрупкое здоровье и не выдержало. А что если она умрет?
- Если умрет, то мы скоро с ней встретимся. - прошептал Коля, стискивая меня практически до боли, но я не возмущалась. Так необходимо было обнять его, почувствовать сильное мужское тело рядом, поверить, что все будет хорошо. - Она будет молода и прекрасна, рядом будет любимый человек, который не одну сотню лет будет доказывать ей свою любовь. У них все будет хорошо.
От его слов слезы текли все сильнее. Мне хотелось рыдать, выть в голос, но я не могла себе этого позволить.
- Зачем шла на кухню? - тихонько поинтересовался Коля, стараясь отвлечь меня.
- Карвалол... - прошептала я, - Деду плохо с сердцем.
- Пойдем. - приобняв меня за талию, мужчина отвел меня на кухню и усадив за стол стал рыться в аптечке.
Мы быстро нашли все необходимое, но кроме этого мне накапали валерьянки и мы снова вернулись в комнату.
Бабушка все так же беззвучно плакала, дед сидел бледный, а парни встретили нас тревожными взглядами. Заметив мое заплаканное лицо Олег молча заключил меня в объятия, прижимая к себе так крепко, как только мог.
В дверь раздался звонок. Кивнув нам, Марк вышел встречать подъехавшую скорую.
Медработники вошли хорошо мне знакомые. Бригада "Скорой", которая всегда привозила тяжелых пациентов.
- Зина? - поинтересовалась молоденькая фельдшер. - Бабушке плохо?
- Да. - кивнула я, отстранившись от надежной опоры. - Симптоматика была замечена около получаса назад. Головные боли сильные в течении нескольких часов. Подозрение на левостороннее кровоизлияние, дисфункция левой стороны. Нарушена функция речи.
- Ну что ж... - кивнул высокий дядя Миша, второй фельдшер. - Давай посмотрим.
Бригада достаточно быстро проводила необходимые действия, осматривая, задавая вопросы.
- Забираете? - поинтересовалась я, чуть скривив губы, видя озабоченные выражения лиц мед персонала.
- Да, Зин, оформляем. - кивнул дядя Миша. - В качестве сопровождающего берем супруга Риммы Васильевны. Боюсь ему тоже может потребоваться медицинская помощь. А как мы ездим, сама знаешь, можем не успеть.
Я на это только кивнула, хотя мне безумно хотелось сорваться прямо сейчас вместе с бабушкой и не отходить от нее ни на шаг. Но я прекрасно понимала, деду Паше это сейчас просто необходимо.
Мы с парнями быстро собрали бабушке все необходимое для больницы, так же положили пару комплектов вещей для деда. Хозяйственный Марк собрал из холодильника продукты и на скорую руку сварил легкий куриный бульон.
- Зина, - произнесла фельдшер Катя. - Не убивайся ты так, все будет хорошо. Ты же знаешь наши врачи не позволят бабуле уйти, особенно зная, чья она родственница. - сказала она на прощание, вроде как шутливо, только улыбки у меня это не вызвало.
Да, я видела в своей жизни очень много смертей, потеряла всех родных людей, но терять снова близкого человека было в сто крат тяжелее, чем терять пациента. Там ты можешь быть виновата хоть тысячу раз. Да, совесть не отпустит тебя никогда и на задворках памяти из века в век будет чернеть личное кладбище. Но тут ты ничего не можешь сделать и вина может просто сожрать изнутри. Не сберегла... Я виновата... Я...