Русский десант страшнее чумы? Пароходы из Сан-Франциско набиты беженцами, в городе паника. Порты западного побережья запрещают швартовку судов из Калифорнии!
***
В Артуре уже совсем тепло — ветер треплет занавески распахнутых настежь окон. Чёрт знает, как называется то, что цветёт в ближайших садах, но пахнет оно замечательно. Не жасмин, не шиповник… Нет, не вспомнить, хотя запах смутно знаком. Да и не до того, чем дальше, тем кудрявее закручиваются дела.
Александр бросает пачку газет перед своим советником.
— Читал?
— Читал.
То, что строки уже расплываются перед глазами – никому не интересная подробность.
Наместник дёргает щекой:
— И что думаешь?
Николай трёт красные, как у вурдалака, глаза. Спал последний раз позавчера. Кажется.
— Если выбросить все враки, в сухом остатке остаётся группа людей, говорящих между собой по-русски, в камуфляже, с большим количеством автоматического оружия. Всё это в Калифорнии, недалеко от Сан-Франциско, на другом берегу залива. Если тебе будет интересно, когда-то в тех местах было русское поселение. Люди в пятнистой одежде перестреляли несколько местных банд. Когда власти решили за бандитов заступиться, залётные надрали задницу местному шерифу и его помощникам, после чего выбили какую-то кавалерийскую часть, посланную для наведения порядка.
— И это всё, что ты хочешь мне сказать?
— Нет. Ещё при разгоне кавалерии они применили что-то до боли похожее на броневики и танки. Точно не скажу — сам понимаешь, в словаре у тамошних писак ещё и слов нужных нет, но очень, очень похоже. Теперь к ним со всех окрестностей сбегаются мексиканские парни, решившие поблагодарить янки за милую привычку отнимать у соседей приглянувшиеся территории. Собираешься помогать?
— Не собираюсь, а помогу.
Наместник начинает нервно прохаживаться по кабинету.
— Это шило в заду у Рузвельта — раз. Подъём духа у нас в империи — два. И мы своих не бросаем — три. Как тебе мои доводы?
Николай красивым броском отправляет в мусорную корзину скатанные в шар черновики, исчёрканные никому не понятными стрелками, кругами, квадратами и треугольниками. Промахивается, мусор разлетается по полу. Советник делает вид, что ничего не бросал. Придаёт лицу задумчивый вид и начинает аргументировать:
— Через неделю-другую Рузвельт подведёт туда пару броненосных крейсеров и отрежет этих ребят от моря. Что они могут против тяжёлой корабельной артиллерии? Эвакуировать надо, а не подкрепления посылать.
— А если «Победу» туда? — Александру не хочется отказываться от увлекательной идеи. Война на территории САСШ — это вам не японцев в солёную воду макать.
— Не-а, — качает головой советник, — автономности не хватит. Ей база нужна. Тем более, это наш главный козырь против наглов.
Откидывается на спинку кресла, упирается в столешницу ладонями, с хрустом потягивается.
— Сходи к Лесиным комсомолкам, отдохни душой, расслабься. В Калифорнию лёгкий крейсер посылать надо. Быстроходный. Заберёт наших и смоется. И ещё: кто-то из нас нужен. Если ТАМ в самом деле попаданцы, с ними придётся договариваться. Местные не потянут.
Наместник в задумчивости смотрит на стену — разглядывает карту северной части Тихого океана.
— Знаешь, Колька, что я тебе скажу? Где наша не пропадала?! Пускай и тут ляснет!
Он яростно лупит по кнопке настольного звонка:
— Запийсало!
— Я!
— Колчака ко мне! Срочно! И госпожу комендантшу пригласи. Жду.
Адъютант растворяется в пространстве для того, чтобы организовать искомое.
***
Памирский участок строительства военно-китайской железной дороги.
Секретное южное ответвление.
Вы не поверите, я мечтаю о ней уже второй месяц.
Нет, я не стал бы сразу хватать её своими мозолистыми лапами. Сначала я посмотрел бы на неё, осторожно, искоса, мельком. Ещё не веря своим глазам. Потом… потом, если бы это оказался не мираж, я посмотрел бы ещё раз, и ещё, надеясь, что её не испугает яростный блеск вожделения в моих глазах. Подошёл бы ближе. Не сразу, в несколько приёмов, боясь потревожить. Может, если спугнуть, она исчезнет как утренний туман, сорванный несущимся между сопками ветром?
Я замер бы на расстоянии вытянутой руки, пытаясь унять бешено стучащее в горле сердце. Да, в горле, потому что в груди оно бы не поместилось. Потому что это была бы встреча с Мечтой. Мечтой, понимаете, да? Нет, что вы можете в этом понимать, разве умеете вы мечтать так, как мечтаю я?