Лену тоже уволили.
Но даже не это было самым страшным. Ее отцу дали большой срок с конфискацией имущества. Не помогли ни адвокаты, ни свидетельские показания. Лену с Мишей и Верочкой выгнали из квартиры. У них больше ничего не было, даже крыши над головой. Последней каплей стало то, что Лену вызвала заведующая детским садиком, в который ходила Верочка, и сказала, что они больше не могут держать ее в группе. Посоветовала забрать «по семейным обстоятельствам». Самим.
– А отец долго будет в тюрьме? – спросила тетя Рая.
– Долго, – ответила Лена, – мы собираемся уехать и, когда устроимся, прислать вызов Израилю Ильичу и Тамаре Павловне.
– А они хотят? – спросила тетя Рая.
Лена пожала плечами и не ответила. Мол, о чем вы спрашиваете? Как можно этого не хотеть? Как можно хотеть остаться здесь? В стране, где в один день дают срок, лишают работы, отбирают квартиру и даже выгоняют ребенка из детского сада. В стране, где не нужны таланты. Где дети отвечают за родителей, даже если те невиновны.
– Ничего, все уладится, – сказала тетя Рая.
– Ничего не уладится, – буркнула Лена и ушла в комнату.
* * *В комнате тем временем Миша разговаривал с Лидой. Он уже прилично выпил, держал Лиду за руки и смотрел ей не в глаза, а в декольте.
– Мы скоро уедем, – говорил Миша, – только я боюсь за родителей. И за рыбок. Пообещайте мне, что вы их не бросите!
– Кого? Рыбок или родителей? – спокойно спросила Лида.
Миша попытался собраться с мыслями.
– И тех, и других. Я ведь могу на вас рассчитывать?
Лида красиво пожала плечами.
– Я вам пришлю вызов! Обещаю! Как только мы устроимся и будет возможность, вы получите вызов! Вы сможете отсюда уехать!
– Давайте об этом поговорим позже, – сказала Лида.
– Нет! Сейчас! Пообещайте мне сейчас!
– Хорошо, хорошо, я вам обещаю! – выдохнула Лида.
– Вот! Я передаю его вам! – Миша вскочил с дивана, опрокинул две табуретки, сбегал в комнату, вернулся с аквариумом и вручил его Лиде как драгоценность.
Лида посмотрела на рыбок, на Мишу, который был уже совсем пьян, и сделала еще одну попытку:
– Послушайте, Миша, возможно, вам стоит обратиться к кому-то другому… Вы меня совсем не знаете. И ваш вызов…
– Нет! Вы – удивительная женщина! Вы не такая, какой кажетесь! Я музыкант и чувствую людей! Я знаю, что пьян, вы мне не верите, но я обещаю – пришлю вам вызов. Только помогайте родителям и сохраните рыбок.
– Хорошо, Миша, успокойтесь, все будет в порядке, – кивнула Лида.
Миша поклонился, как будто стоял на сцене, и ушел в комнату, где спали они с Леной и стояла кровать Верочки, лег на диван и тут же уснул.
Все начали расходиться. Валентина перемыла посуду, тетя Рая убрала со стола.
Лида ушла, не попрощавшись. Уже спустившись на свой этаж, почти у порога собственной квартиры, она оступилась и выронила аквариум, который разлетелся на мелкие куски. Лида стояла и смотрела, как рыбки скачут по лестничной клетке, сверкая под тусклой лампой своими золотыми брюшками.
«Не к добру это. Или к лучшему?» – спросила она сама у себя. Потом, подоткнув подол вечернего платья и переобувшись в тапочки, собрала осколки вместе с дохлыми рыбками, вынесла все в мусоропровод, тщательно помыла полы, приняла душ и спокойно легла спать.
В начале января Мише с Леной дали разрешение на выезд. Они метались, как заполошные, покупали билеты, бегали в контору, которая давала разрешение на вывоз нот и книг – какие-то можно было вывозить, а какие-то нет.
Их провожали всем подъездом. Израиль Ильич плакал. Тамара Павловна очумело улыбалась. Верочка капризничала. Лена хохотала как безумная, а Миша сидел за роялем и играл, словно в последний раз. Ему было все равно, что играть. Он горланил с детьми детские песенки из мультфильмов, играл для отца его любимого Вагнера и срывался на чижика-пыжика. Он хулиганил, радовался и пытался спрятать свой страх в пальцах, тарабаня по клавишам. Он не знал, что ждет его самого и родителей. Никто не знал.
– Я все помню. Ждите вызова! Пакуйте чемоданы! – сказал он Лиде, когда та подошла к роялю. Лида кивнула. К счастью, про рыбок Миша не спросил.
Либерманы уехали. Через какое-то время пришла открытка из Италии, скупая и красивая. Миша писал, что они учат язык и скоро поедут в Австралию.
– Почему в Австралию? Может, Австрию? – спрашивала в сотый, тысячный раз Тамара Павловна.
– Не знаю, – в тысячный раз отвечал Израиль Ильич.
Они перечитывали открытку каждый день. Ее видели все соседи. И никто не мог ответить на немой вопрос Израиля Ильича, где сейчас его мальчик, его гордость.
Лида в то время часто приходила к Либерманам. Тамаре Павловне она подарила красивый платок. Израилю Ильичу приносила свежий хлеб из булочной. Он почти перестал выходить из дома – сидел у телефона и ждал звонка из другой страны, хоть из Австрии, хоть из Австралии.