Первый нумеръ, оторванный отъ своего завтрака и первой трубки, брюзгливо вышелъ изъ харчевни и еще брюзгливѣе взвалилъ въ свою колесницу чемоданъ ученаго мужа. М-ръ Пикквикъ былъ въ кабріолетѣ.
— Къ Золотому Кресту, на Почтовый дворъ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Стоило хлопотать изъ одного шиллинга, Томми, — проворчалъ извозчикъ, обращаясь къ своему пріятелю караульщику, когда экипажъ двинулся съ мѣста.
— Сколько лѣтъ вашей лошади, мой другъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ ласковымъ тономъ, потирая носъ серебряной монетой, заранѣе приготовленной для извозчика.
— Сорокъ два года, — отвѣчалъ тотъ, посматривая исподлобья на ученаго мужа.
— Какъ? Неужели! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ и тутъ же раскрылъ свою памятную книгу, чтобъ записать этотъ достопамятный случай.
Извозчикъ, не задумавшись, повторилъ свое первое показаніе. М-ръ Пикквикъ записалъ: "Лошади извозчика, взятаго мною съ биржи, было сорокъ два года".
— A какъ долго она можетъ ѣздить въ упряжи за одинъ разъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, продолжая дѣлать свои дальнѣйшія изслѣдованія.
— Недѣли двѣ или три, — отвѣчалъ извозчикъ.
— Недѣли! — повторилъ м-ръ Пикквикъ, вынимая опять изъ кармана свою книгу.
— Ну, да, мы гоняемъ ее сряду недѣли по три, и день, и ночь, — сказалъ извозчикъ холоднымъ и брюзгливымъ тономъ. — Живетъ она въ Пентонвиллѣ, но мы рѣдко оставляемъ ее дома, за стойломъ, потому что, какъ видите, она очень слаба.
— Слаба! — повторилъ ошеломленный м-ръ Пикквикъ, устремивъ неподвижный взглядъ на мѣдную бляху владѣльца чудной лошади.
— Видите ли, сэръ какъ скоро мы ее выпрягаемъ, она тотчасъ же сваливается и падаетъ на землю, — продолжалъ извозчикъ, — но когда мы держимъ ее въ тѣсной и короткой упряжи, упасть ей ужъ никакъ нельзя черезъ оглобли.
— Какъ же она бѣгаетъ?
— Это не мудреная штука. Мы нарочно заказали для нея пару огромныхъ колесъ: стоитъ ей только двинуться съ мѣста, колеса покатятся и напираютъ, такъ что ужъ ей нельзя не бѣжать. Иной разъ даже трудно удержать ее, когда она разбѣжится.
Все это м-ръ Пикквикъ записалъ слово въ слово, разсчитывая сообщить ученому комитету необыкновенный случай долговѣчности лошадей, подъ вліяніемъ сильныхъ, рѣшительныхъ мѣръ и критическихъ обстоятельствъ. Когда такимъ образомъ эта запись приведена была къ вожделѣнному концу, чудодѣйственная лошадь остановилась y воротъ Почтоваго двора. Кучеръ спрыгнулъ съ козелъ, и м-ръ Пикквикъ благополучно вышелъ изъ кабріолета. Члены товарищи-корреспонденты, м-ръ Топманъ, м-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель, уже давно ожидавшіе своего славнаго вождя, поспѣшили выйти къ нему на встрѣчу.
— Вотъ ваши деньги, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, подавая шиллингъ извозчику.
Легко представить изумленіе ученаго мужа, когда вдругъ загадочный владѣлецъ удивительной клячи бросилъ деньги на мостовую и выразилъ въ энергическихъ терминахъ непремѣнное желаніе вступить въ рукопашный бой съ особой самаго м-ра Пикквика.
— Вы съ ума сошли! — воскликнулъ м-ръ Снодграсъ.
— Вы пьяны! — объявилъ м-ръ Винкель.
— Или и то, и другое! — подтвердилъ м-ръ Топманъ.
— Ну, ну, чортъ васъ побери! — забасилъ извозчикъ, принимая боевую позицію и геройски размахивая обоими кулаками. — Четверо на одного! Всѣхъ уберу!
— Великолѣпно, восхитительно! — заголосили десятка два извозчиковъ, обрадовавшихся случаю повеселиться на чужой счетъ. — Скорѣе къ дѣлу, Самъ!
— Что тутъ за свалка, Самъ? — спросилъ какой-то джентльменъ въ черномъ нанковомъ сюртукѣ.
— Да вотъ, сэръ, этому карапузику зачѣмъ то понадобился мой нумеръ, — отвѣчалъ храбрый извозчикъ, указывая кулакомъ на м-ра Пикквика.
— Мнѣ вовсе не нуженъ вашъ нумеръ, — сказалъ изумленный м-ръ Пикквикъ.
— Зачѣмъ же вы его взяли? — спросилъ извозчикъ.
— Я не думалъ брать вашего нумера, — сказалъ м-ръ Пикквикъ съ великимъ негодованіемъ.
— Повѣрите ли, господа, — продолжалъ извозчикъ, обращаясь къ толпѣ,- повѣрите ли вы, что этотъ молодецъ, усѣвшись въ мой кабріолетъ, не только записалъ мой нумеръ, но и все, рѣшительно все, что я говорилъ ему дорогой. Вотъ я съ нимъ раздѣлаюсь!
Лучъ свѣта озарилъ мудрую голову м-ра Пикквика: дѣло шло о его записной книгѣ.
— Неужто! — воскликнулъ какой-то долговязый верзила изъ толпы.
— Истинная правда! — отвѣчалъ извозчикъ. — Онъ вынудилъ меня насильно болтать съ нимъ всякій вздоръ, и вотъ теперь привелъ троихъ свидѣтелей, чтобъ подцѣпить меня на удочку. Ужъ я съ нимъ раздѣлаюсь посвойски, хоть бы пришлось мнѣ мѣсяцевъ шесть просидѣть въ тюрьмѣ. Ну, ну, карапузикъ!
И, не давая времени одуматься своимъ четыремъ противникамъ, мужественный извозчикъ, съ беззаботнымъ пренебреженіемъ къ своей собственной личности, подскочилъ къ м-ру Пикквику, сшибъ съ него шляпу и очки и, не останавливаясь на этихъ разрушеніяхъ, сталъ послѣдовательно наносить удары: первый достался м-ру Пикквику въ носъ, второй ему же въ грудь, третій — м-ру Снодграсу въ глазъ, четвертый пришелся какъ разъ въ самую нижнюю оконечность жилета м-ра Топмана. Затѣмъ яростный извозчикъ всею силою стремительно обрушился на м-ра Винкеля и поподчивалъ его полновѣсными ударами по различнымъ мѣстамъ джентльменскаго тѣла. На всѣ эти подвиги ловкому Саму понадобилось не болѣе пятишести секундъ.
— Гдѣ констэбль? — проговорилъ м-ръ Снодграсъ.
— Подъ насосъ ихъ, братцы! — прогорланилъ продавецъ горячихъ пироговъ.
— Это не пройдетъ вамъ даромъ! — говорилъ, задыхаясь, м-ръ Пикквикъ.
— Шпіоны! — рокотала толпа.
— Ну же, ну! — кричалъ раззадоренный извозчикъ, неистово размахивая обоими кулаками.
Какъ скоро всюду распространилась вѣсть, что Пикквикисты — шпіоны, зрители, не принимавшіе до этой поры дѣятельнаго участія въ ссорѣ, начали съ жаромъ подкрѣплять и развивать замысловатое предложеніе горячаго пирожника, и Богъ вѣдаетъ, чѣмъ бы окончились личныя обиды почтеннымъ сочленамъ, еслибъ вся эта суматоха не была прекращена совершенно неожиданнымъ участіемъ какого-то джентльмена, явившагося неизвѣстно какъ и откуда.
— Что тутъ за гвалтъ? — закричалъ довольно высокій и сухопарый молодой человѣкъ въ зеленомъ фракѣ, обращаясь къ м-ру Пикквику и пробиваясь сквозь толпу при сильномъ содѣйствіи своихъ локтей, задѣвавшихъ по носамъ, затылкамъ и ушамъ многихъ почтенныхъ особъ.
— Шпіоны! — какъ бы въ отвѣтъ прошумѣла толпа.
— Вздоръ, мы вовсе не шпіоны! — возразилъ м-ръ Пикквикъ такимъ искреннимъ и вразумительнымъ тономъ, что не могло оставаться никакого сомнѣнія, что почтенный джентльменъ говорилъ истинную правду.
— Тогда объясните мнѣ въ чемъ дѣло! — проговорилъ молодой человѣкъ, обращаясь къ м-ру Пикквику и подталкивая его легонько локтемъ, чѣмъ хотѣлъ ободрить дрожащаго отъ гнѣва президента пикквикистовъ.
Ученый мужъ въ короткихъ, но сильныхъ и совершенно вразумительныхъ выраженіяхъ объяснилъ молодому человѣку весь ходъ дѣла.
— Ну, такъ идемъ со мной, — сказалъ зеленый фракъ, увлекая насильно м-ра Пикквика и продолжая говорить во всю дорогу. — Нумеръ девятьсотъ двадцать четвертый! возьмите-ка свои деньги, и ступайте по добру по здорову домой… Почтенный джентльменъ… Хорошо его знаю… Всѣ вы ничего не понимаете… Сюда, сэръ, сюда… Гдѣ ваши пріятели?… Все вздоръ, ошибка, я вижу… Недоразумѣніе… Мало ли что бываетъ… Задать ему перцу… Пусть раскуситъ… Несообразительный народъ… Какіе тутъ и мошенники, болваны!
И выстрѣливая такимъ образомъ подобными лаконическими сентенціями выразительнаго свойства, незнакомецъ быстро шелъ въ общую залу конторы дилижансовъ, куда, плотно прижимаясь другъ къ другу, слѣдовали за нимъ м-ръ Пикквикъ и его ученики.
— Эй, буфетчикъ! — проревѣлъ незнакомецъ, неистово дернувъ за колокольчикъ. — Стаканы для всей честной компаніи… коньяку и воды… Пунша горячаго, крѣпкаго, сладкаго! — Живѣй… Глазъ y васъ поврежденъ, сэръ!.. Подать сырой говядины для джентльменскаго глаза… Живѣй! — Ничто такъ хорошо не излечиваетъ синяковъ подъ глазами, какъ сырая говядина… Ха, ха, ха!