Как и ожидал Алек, его дорогая подруга ориентировалась в городке, как в собственном доме… Или как он недавно в лесу. Елена привела его на небольшую площадь, которую он назвал бы скорее уж перекрестком. Местечко было примечательным и забавным. С одной стороны стояло недавно отреставрированное, а потому слишком яркое на общем фоне здание автовокзала. Напротив располагались реденькие вялые торговые ряды. Чуть левее громоздился отделанный пластиком новенький уродливый ювелирный салончик. А посередине этой площади-перекрестка стояли не поддающиеся опознанию руины, превращенные в помойку.
— Если верить указаниям Женьки, — Елена сверилась с записями в своем ежедневнике, — то нашли первую жертву… да вот прямо тут и нашли.
— А точнее? — Алек был уверен, что дорогая подруга сейчас отправит их в помойку.
— Где-то тут должен быть еще один салон. — Она растерянно оглядывалась, не замечая настроений лучшего друга. — Вот как так можно! Пишет: «На базарной площади, за салоном подарков, сбоку от булочной». Базарная площадь перед нами. Ни булочной, ни подарков тут нет!
— Возможно, — мудро заметил бывалый Алек, — мы просто не знаем, как наши ориентиры звучат на языке аборигенов. Давай спросим.
— Спрашивай. — Тон у Елены стал раздраженным. — Но сколько я помню из собственных командировок, аборигены в родном городе ориентируются хуже приезжих. О! Я поняла, куда идти.
— И как тебя осенило? — удивился Алек, для которого в странном пейзаже площади ничего нового не появилось.
— Надо обойти развалины. — По мнению Елены, это все объясняло. Алек не считал объяснение хоть сколько-нибудь вразумительным, но настаивать на более подробном ответе не стал.
Они обошли руины… Алек неуважительно присвистнул. К развалинам с закопченными остатками стен, заваленным мусором и какими-то коробками, с другой стороны прикреплялась булочная. Свежевыстроенная, с неоновой вывеской и рекламой вечной кока-колы в окнах.
— Если я решу покончить жизнь самоубийством, — предупредил Алек подругу, — да еще и в извращенной форме, то приеду сюда и куплю в этой лавке хлеб.
— Да! — она усмехнулась. — Ты не ищешь легких путей! Итак, булочную мы нашли. А вот и салон подарков. Неподражаемо!
Алек вынужден был с ней согласиться. Эта сторона площади резко отличалась от противоположной. Здесь стояли аккуратненькие чистенькие домики, построенные в одном стиле, покрашенные в традиционный бежевый цвет. И в том из них, что был ближе к несуразной булочной, находился салон подарков. Алек сделал пару шагов в сторону салона и посмотрел в переулок, отделяющий булочный кошмар от классических строений.
— Вот и наш тупик, — печально сообщил он подруге.
Тупик и правда имел самый плачевный вид, как и многие другие его братья-близнецы в таких же маленьких городках, затерявшихся на просторах любимой родины. Тупик был чистым. В смысле там не валялось коробок, ящиков и кусков разломанной мебели, как это, опять же, часто бывает. В этом городе решили ограничиться одной помойкой — на площади. В тупике была другая фишка. Асфальта тут не прокладывали, зато всю поверхность утоптанного грунта покрывали мелкие осколки. Глядя на этот стеклянный ковер, можно было подумать, что когда кому-то в городе приходило на ум снять стресс битьем бутылок, он для этих целей шел именно в тупичок за площадью.
— Спорю на серебряный доллар, что тут нет ничего стоящего, — прогнозировал Алек. — И так понятно, что ее сюда откуда-то притащили.
— Естественно — Елена брезгливо поморщилась. — Слушай, а почему мы вообще считаем, что это наше убийство?
— Говорят, оставлять здесь дам — одна из любимых привычек нашего призрака, — ерничал Алек в свое удовольствие.
— Понятно. — Елена расстроилась. — Ладно, если я порежу руку, то тебе придется порвать футболку на бинты.
Дорогой друг не был жадиной, но футболку жертвовать не очень-то и хотел. Елена усмехнулась, глядя на его жалобное выражение лица, а потом, присев на корточки, сосредоточила все свое внимание на том, как бы уместить ладонь между особенно крупными осколками.
Закрыла глаза, глубоко, поглубже. По-особому. Так, чтобы сама душа этого места втянулась в легкие вместе с пылью летнего вечера. А теперь можно мысленно посмотреть… Картинка всплыла сразу. Белая тряпка, рваная и какая-то истерзанная, тонкая лодыжка, выглядывающая из-под нее. Рука, повернувшаяся так неловко. Кукольная, неживая рука. Такое же лицо с застывшей улыбкой и стеклянными глазами. И черный лоскуток маски рядом с прядью грязных, спутанных волос…