Глава 3
Дорога в гостиницу, о которой говорил Шанамир, шла прямиком через центр Пидруида, через кварталы, даже в этот поздний час заполненные толпами возбужденного народа. Валентин поинтересовался, связано ли это с визитом короналя. Нет, ответил Шанамир, в городе всегда так, поскольку он — главный порт на западном побережье Зимроэля. Отсюда корабли уходят во все главные порты Маджипура, не только вдоль побережья, но и через Внутреннее море — в далекое путешествие к Алханро-элю, занимающее большую часть года. Кроме того, ведется даже небольшая торговля с малонаселенным южным континентом, Сувраэлем, — спаленным солнцем обиталищем Короля Снов.
Когда Валентин думал обо всем Маджипуре в целом, он ощущал на себе давление всей тяжести мира, его абсолютной массы, хотя и сознавал, что думать так глупо, потому что Маджипур — свет и воздушное пространство, гигантский пузырь на планете, лишенный видимой субстанции, и человек всегда чувствует себя плавающим на поверхности. Откуда же эта свинцовая тяжесть на спине, откуда эти приступы необоснованного страха?
Он быстро взял себя в руки, и его настроение улучшилось. Скоро он ляжет спать, а завтра настанет новый чудесный день.
— Пересечем Золотую площадь, — сказал Шанамир, — и пойдем по Дороге Воды, ведущей к пирсам. Наша гостиница в десяти минутах ходьбы по этой дороге. Площадь тебя ошеломит.
Так оно и случилось. Валентин увидел громадное четырехугольное пространство, достаточное для проведения учений сразу двух армий, со всех сторон окруженное величественными зданиями, широкие плоские фасады которых украшала инкрустация — потрясающие узоры из золотых листьев, так что при вечернем освещении огромные башни сверкали и отражали больше света, чем давали огненные пальмы.
Но оказалось, что сегодня пересечь площадь нельзя: в сотне шагов от восточного входа она была перегорожена толстым витым шнуром из красного плюша, а за ним стояли отряды чопорных и бесстрастных людей в зеленых с золотом камзолах — форме телохранителей короналя. Шанамир спрыгнул со спины животного и перекинулся несколькими словами с торговцем-разносчиком. Вернувшись, он угрюмо сказал:
— Все полностью загорожено. Да пошлет им Король Снов мучительный сон в эту ночь!
— Что случилось?
— Корональ расположился в главном дворце. Это самое большое здание — с зубчатыми золотыми завитками на стенах на той стороне площади. Никто не должен к нему приближаться. Мы не можем даже обогнуть площадь по внутреннему краю, потому что там собралась толпа, жаждущая хоть мельком увидеть лорда Валентина. Так что обходить придется далеко, на это уйдет час, если не больше. Ну ладно, спать — это не главное, я думаю. Смотри, вот он!
Шанамир указал на балкон высоко на фасаде главного дворца, где появились какие-то фигуры. На таком расстоянии они казались не больше мышей, но мышей роскошно одетых, обладавших чувством собственного достоинства. Фигур было пять, и центральная наверняка корональ.
Шанамир вытянулся и встал на цыпочки, чтобы лучше видеть. Валентин сумел разглядеть немногое: темноволосого человека, кажется, с бородой, в тяжелом белом меховом плаще поверх зеленого или светло-синего камзола. Корональ стоял у перил балкона, протянув руки к толпе, которая растопыренными пальцами изображала символ Горящей Звезды и снова и снова выкрикивала его имя:
— Валентин! Лорд Валентин!
Шанамир тоже кричал:
— Валентин! Лорд Валентин!
Валентин почувствовал дрожь отвращения.
— Подумать только! — бормотал он, — Вопят, словно само Божество спустилось пообедать в Пидруиде. Он же просто человек, не так ли? Когда его кишки полны, он опорожняет их, верно?
Шанамир был в шоке:
— Он корональ!
— Он для меня ничто, а я для него меньше, чем ничто.
— Он правит, следит за соблюдением справедливости, оберегает мир от хаоса. Ты сам говорил это. Разве все это не заслуживает уважения?
— Уважения — да, но не поклонения.
— В поклонении королю нет ничего нового. Мой отец рассказывал мне о старых временах. Короли были давным-давно, еще на Старой Земле, и я готов держать пари, Валентин, что им поклонялись куда более диким образом, чем сегодня.
— И одних утопили собственные рабы, других отравили их же первые министры, третьих задушили жены, были и такие, кого сверг народ, которому они якобы служили. И всякий раз, едва предав короля земле, о нем тут же забывали.