— Агата, вы меня просто напугали! Я никогда не решусь воспользоваться этим новшеством! — Шеф Кольбах с деланным ужасом захлопнул коробку, прежде чем герр Меркаев обогнул стол и успел заглянуть в нее. — Как я понял, с этой штуковиной существует возможность, транслируя на меридиан, находящийся в норме, частоту, характерную для патологии, вызвать психическое расстройство у здорового человека!
— Теоретически — вполне возможно… Но я затрудняюсь предположить, как оператор аппарата сможет контролировать поведение такого искусственно созданного сумасшедшего, — мадам Шталь задумалась, разглядывая кубик льда в стакане с минеральной водой, и эффектным жестом стряхнула пепел с цветной сигаретки в длинном мундштуке.
Сигаретный дым туманил сознание Пауля. Еще немного, и он уснет прямо за столом!
Чтобы скрыть неуместный зевок, ему пришлось наклониться и с шутливым восторгом понюхать искусственную камелию на плече Мадам. Фрау Доктор астрологии рассмеялась и похлопала молодого человека по щеке. Пауль расценил ее материнский жест как добрый знак и с галантным поклоном пригласил Мадам на танец. Раньше, чем это успел сделать Шеф Кольбах.
Но слишком скоро Паулю пришлось пожалеть об этом опрометчивом поступке.
Во-первых, Мадам, конечно, танцевала просто чудесно, но прижималась к нему слишком тесно и обнимала совсем не по-матерински. Во-вторых, Карл Кольбах не тот человек, на которого можно произвести впечатление подобными мальчишескими выходками.
Шеф высечен из кремня и стали: даже если ему будут ломать кости, он останется сдержанным и сосредоточенным, и, более того, продолжит образцово исполнять профессиональный долг! Пока Пауль скользил с неотразимой фрау Шталь по сияющему паркету, его руководитель строго беседовал с профессором Меркаевым. Чтобы расслышать хоть часть, Паулю вместе с партнершей пришлось переместиться к огромному окну. Туг элегантная пара сразу же попала в оптический прицел глаз тетушки Хильды, торговавшей цветами в магазинчике напротив! Теперь у ГМ-бургских кумушек будет повод чесать языками целую неделю, огорчился Пауль…
Зато слышно было отчетливо!
Шеф резко задавал вопросы профессору Меркаеву:
— …Каким образом остались живы? Отделались легким испугом? Или кончиком уха? — Пауль краем глаза увидал, как Шеф брезгливо приподнял липкую прядь с виска Меркаева. Обнажилось ухо герра Ученого, верхняя часть которого действительно была ровно срезана. — Безобразно! — поморщился Кольбах. — Немцы… То есть мы, немцы, сделали бы это симметрично! — он многообещающе провел пальцем по еще целому уху собеседника.
— По счастью, в ГПУ больше не служат немцы, — пробурчал Меркаев.
— ГПУ давно нет. Его функции выполняет народный комиссариат внутренних дел — НКВД! Скоро вы познакомитесь с его сотрудниками лично, — сурово поправил Кольбах.
Меркаев нервно отхлебнул абсента:
— Герр Кольбах, я не могу отделаться от чувства, что уже видел вас прежде…
— Ну конечно, — интригующе улыбнулся Шеф, и принялся иронизировать: — Еще скажите, что именно мне в Туркестане, в забытом двадцатом году, вы проигрались в баккара и рассчитались, продемонстрировав штабные карты атамана Семенова? Или в Урге, в двадцать первом, именно я вас арестовал и допрашивал, когда большевики в дым разнесли кукольные тибетские дивизии вашего великого гуру барона Унгерна?
Меркаев слушал молча, уткнув глаза в перепачканную соусом пустую тарелку.
— Или вам кажется, что мы сталкивались в Испании в тридцать седьмом? Кой черт толкнул вас, маститого теоретика, на раскопки? В разгар гражданской войны, на подконтрольную анархистам территорию? Только ли бескорыстная любовь к древним черепкам?
— Достаточно, герр Кольбах! — не выдержал профессор. — Вы достойно отрабатываете свое жалованье! Ах, как это, должно быть, мерзко — постоянно рыться в чужих секретах подобного сорта… Да! Я низкий, скверный человечишка, но я не буду фискалить! Никогда. Честь возбраняет мне доносить даже на такого трижды порочного человека, как Александр фон Штерн! Честь и гордость русского дворянина!