x x x
Джордж проводил нас в большой зал. Как все недавно возникшие культы, УАЖ имело алтарь с тронами для шишек, и холодные каменные плиты с отдельными милосердными ковриками для преданных простаков.
На самом глыбистом троне восседал Хорда, вампир с загнутыми клыками, сильно похожий на длинноволосого со спутанной бороденкой хиппи и даже с электрогитарой. Он был одет в яростного цвета оранжево-пурпурный кафтан, а вся грудь была увешана ожерельями из бус, украшениями-черепами с брильянтовыми глазками, новомодными пластиковыми летучими мышами, военными медалями Австро-Венгрии, перевернутыми распятиями, висел бэджик "Никсон в 72", висели золотые листочки марихуаны и засохший человеческий палец. Рядом сидела призрачно-тощее видение в вельвете, в котором я предположил Даяну ЛеФаню, заявлявшую - как и множество других вайперов - Что она самый первый калифорнийский вампир-переселенец. Я обратил внимание, что она благоразумно держала в ушах маленькие рубинового цвета затычки.
У ног этих божественных существ находилась толпа молодых людей обоих разновидностей, все с длинными волосами и с клыками. Некоторые в белых хламидах, другие стояли нагими. У некоторых торчали пластиковые клыки из магазинов игрушек, у других клыки были настоящими. Я просканировал взглядом конгрегацию и сразу заметил Ракель, коленопреклоненно стоявшую на голом камне с глазами, застланными красным туманом, в подоткнутой хламиде. Она раскачивалась своим зрелым телом в такт музыке, которую Хорда уже перестал играть.
Признаю, что дело разрешилось слишком легко. Я снова начал пересматривать данные, разбирая из на части у себя в голове и заново складывая кусочки в новый рисунок. Получалась какая-то бессмыслица, но в конце столетия такое едва ли было новостью.
Порхая, словно волшебник из страны Оз, между возвышением с троном и толпой поклонников, метался толстый вампир в костюме 1950-х годов и в шапочке для гольфа. Я узнал Л. Кейта Уинтона, автора "Роботов-рейнджеров туманности Гамма" (1946) и других произведений серьезной литературы, включая книгу "Плазматика: Новое Общество" (1950) - основной текст Церкви Иммортологии. Если здесь и существовала некая сила, стоящая позади трона, то это был именно он.
"Мы пришли за Ракель Ольрич", объявила Женевьева. Вероятно, сказать это следовало мне.
"Никто с таким именем не проживает среди нас", прогремел Хорда. Голос у него был сильный.
"Я вижу ее здесь", сказал я, указывая.
"Сестра Красная Роза", сказал Хорда.
Он протянул руку в ее сторону. Ракель встала. Она двигалась, словно сама не своя. И зубы у не были не игрушечные. У нее торчали настоящие клыки. Они еще плохо сидели во тру, отчего он выглядел словно плохо залеченная красная рана. Красные глаза опухли.
"Вы ее превратили", сказал я, разозлившись до печенок.
"Сестра Красная Роза была возвышена до вечности."
Рука Женевьевы легла на мое плечо.
Я подумал о Линде, чья кровь вытекла в бассейне, о пике у нее во лбу. Мне захотелось дотла сжечь этот замок и засеять пустырь чесноком.
"Я - Женевьева Дьедонне", объявила она, представляясь.
"Добро пожаловать, старшая леди", сказала ЛеФаню. Но добра в ее глазах для Женевьевы не светилось. Она сделала жест, развернувший похожие на перепонки вельветовые рукава. "Я - Даяна ЛеФаню. А это Хорда, Мастер Смерть."
Женевьева взглянула на гуру-вайпера.
"Генерал Йорга, не так ли? Последний из карпатской гвардии. Мы встречались в 1888 во дворце принца-консорта Дракулы. Вы не помните?"
Хорда/Йорга, похоже, совсем не был счастлив.
Я понял, что он сидит в парике и с фальшивой бородой. Возможно, он и обладал бессмертием, но юность его давно миновала. Я видел в нем пузатого смешного мошенника. Он был один из тех старших, что ходили среди люзоблюдов Дракулы, но растерялись в мире без Короля Вампиров. Даже для Калифорнии он являл собой печальную картину.
"Ракель", сказал я. "Это я. Твой отец хочет..."
Она выплюнула шипящую кровавую пену.
"Будет лучше, если этой новорожденной будет позволено удалиться с нами", сказала Женевьева, но не Хорде, а Уинтону. "Тут небольшое дельце с обвинением в убийстве."
Пухлое, мягкое, розовое лицо Уинтона задрожало. Он гневно посмотрел на Хорду. Гуру затрясся на своем троне и прогудел что-то невнятное.
"Убийство, Хорда?", спросил Уинтон. "Убийство? Кто сказал тебе, что мы можем позволить себе убийство?"
"Ничего такого не было", сказал Хорда/Йорга.
Мне хотелось пропороть его чем-нибудь. Но я подавил свой гнев. Он слишком боялся Уинтона, не того человека, которого воспринимаешь как непосредственную угрозу, но, очевидно, верховную шишку в УАЖ.
"Забирайте девушку", сказал мне Уинтон.
Ракель завыла в гневе и отчаянии. Я не знал, тот ли она человек, за которым мы пришли. Насколько я понимаю, некоторые вампиры после обращения полностью меняются, их предыдущая память выгорает, становится печальным белым пятном, заново рождаясь со страшной жаждой и бешеной хитростью.
"Если она убийца, то мы ее не хотим", сказал Уинтон. "Еще нет."
Я приблизился к Ракель. Другие культисты отшатнулись от нее. Ее лицо задвигалось, то раздуваясь, то разглаживаясь, словно прямо под кожей ползали плоские черви. Зубы как-то смешно удлинились, стали толстыми кочерыжками заостренной кости. Губы порваны и разбиты.
Когда я попытался прикоснуться к ней, она зашипела.
Эта ли девушка в муках обращения бросилась питаться кровью собственной матери, Линды, да зашла слишком далеко, сделав больше, чем намеревался ее человеческий разум, насыщаясь до тех пор, пока не утолила свою вайперскую жажду?
Я слишком хорошо представил себе эту картину. Я пытался совместить ее с тем, что рассказал мне Джуниор.
Он клялся, что Ракель невинна.
Но его дочь никогда не была невинной, ни как теплокровная личность, ни теперь, как новорожденный вампир.
Женевьева шагнула ближе к Ракель и смогла обхватить ее рукой. Она что-то зашептала в ухо девушки, уговаривая уйти, заменяя в ее разуме Мастера Смерти.
Ракель сделала свои первые шаги. Женевьева помогала ей. Потом Ракель встала, словно натолкнувшись на невидимую стену. Она посмотрела на Хорду/Йоргу с болью от его предательства во взгляде, и на Уинтона с тем умоляющим выражением, которое я хорошо понял. Ракель все еще оставалась собой, все пытаясь вымолить любовь у недостойных мужчин, все еще отчаянно стремясь выжить среди прорастающих в ней нитей злобы.
Ее внимание отвлек странный звук. Она сморщила нос.
Женевьева достала своего резинового утенка и крякнула им.
"Вперед, Ракель", сказала она, обращаясь к ней, как к счастливому щенку. "Приятная штучка, хочешь ее?"
И она снова крякнула.
Ракель попыталась улыбнуться своей чудовищной улыбкой. На ее щеке проступила маленькая капелька крови.
Мы уходили из "Уравнения Анти-Жизни."
x x x
Джуниор испугался собственной дочери. Да и кто бы не испугался.
Я снова был в Пудл-Спрингс, не там, где мне хотелось бы быть. Жена Джуниора с треском удалилась, в ярости на то, что эта последняя драма развивается не вокруг нее. Их дом был декорирован в дорогой, но уродливой, псевдо-испанской манере, в так называемом стиле ранчо, хотя на их земле не водился скот и не росли посевы.