Обед был шумным и веселым. В другой ситуации Эмили получила бы удовольствие оттого, что двенадцать человек, любящих друг друга, собрались за семейным столом. Слышалась арабская и английская речь, каждый старался вовлечь Эмили в разговор, чтобы она почувствовала себя членом семьи. От этого ей становилось только хуже. Что скажут все эти чудесные люди, когда Бен объявит им о разводе?
В конце концов Эмили не выдержала и, извинившись, улизнула в спальню. Она стояла у окна, наблюдая, как сумерки окутывают Сан-Франциско, когда в спальню вошел Бен и запер дверь.
— Извини, Эмили, — тихо попросил он. — Я даже подумать не мог, что они все еще здесь. Если бы мог, я бы лег на кушетке, но…
— Но ты не можешь, я понимаю. Твои родители сразу заподозрят неладное. Я вижу, твоя женитьба очень много значит для них. И мне жаль, что… — Ей было жаль, что их брак ненастоящий; что Бен не нашел женщину, которую полюбил бы, захотел иметь от нее детей и вместе состариться.
— Чего тебе жаль?
— Неважно. В любом случае это всего лишь на одну ночь.
— Да, завтра они улетят домой.
— Все нормально, Бен, — заверила его Эмили, садясь на край огромной кровати и сбрасывая туфли. — Твоя кровать очень большая, и места хватит нам обоим.
Бен никак не отреагировал на ее слова — то ли был слишком удивлен, то ли ему было абсолютно все равно. Эмили вспомнила их перелет в Сан-Франциско. Они промолчали всю дорогу, погруженные каждый в свои мысли. Эмили казалось, что Бен сердится на нее за прошлую ночь и жалеет, что вообще с ней связался. Ему не понять, почему в их взаимоотношениях она делает шаг ему навстречу, а потом поспешно отступает на два. Она и сама себя с трудом понимала.
Выйдя из прекрасно оборудованной ванной комнаты, пропитанной запахами Бена — его мылом, его кремом для бритья, его лосьоном, Эмили увидела, что он уже лег. Простыня прикрывала его до пояса, и Эмили с замиранием сердца уставилась на его обнаженную грудь. Все благие намерения разбились вдребезги.
Эмили вспомнила, как восхитительно было прикасаться к темным завиткам волос на его груди, какие они шелковистые на ощупь…
Она быстро потушила свет, легла на краешек кровати и зажмурила глаза. За дверью слышались шаги и приглушенные голоса. Эмили догадывалась, о чем они шепчутся, пусть даже на непонятном ей языке:
— Тебе не кажется, что она выглядит уставшей? Как ты думаешь, она уже беременна?
— Тсс, они могут услышать.
— Она так не похожа на всех его женщин…
— Ахмед, а что, если он не полюбит ее?
— Полюбит, Фарида, обязательно полюбит.
Никогда он меня не полюбит! По щеке Эмили скатилась непрошеная слеза. Потом еще одна. И еще.
— Эмили? — раздался в темноте глубокий, чуть хрипловатый голос Бена. — Ты плачешь?
— Нет, — со всхлипом ответила Эмили и разрыдалась. Сдерживаемое в течение недели напряжение вырвалось наружу потоком слез. От стыда она уткнулась в подушку.
Бен резко сел на кровати.
— Что случилось?
— Ничего, — промычала Эмили между всхлипами. Чем сильнее она старалась сдержаться, тем громче становился ее плач.
Бен встал с кровати, обошел ее и сел рядом с Эмили. Он мягко попытался оторвать ее от подушки, но не тут-то было. Ему пришлось приложить усилие. Эмили села, но головы не поднимала, а ее глаза были крепко зажмурены.
— Не говори «ничего»! Я же вижу, что ты чем-то расстроена.
Эмили открыла глаза, но старалась смотреть куда-то мимо плеча Бена, чтобы не видеть его обеспокоенного лица и обнаженной груди. Она еле сдерживала себя, чтобы не посмотреть ниже — надето ли вообще на нем что-нибудь?
Бен взял ее заплаканное лицо в ладони, приподнял его и подушечками больших пальцев стал стирать слезы. Сердце Эмили колотилось так громко, что, наверное, вся его семья слышала его стук.
— Не плачь, Эмили, — прошептал он хрипло. — Пожалуйста, не плачь. Это из-за моей семьи, да? Когда они собираются вместе, их иногда бывает чересчур… — (Эмили затрясла головой.) — Завтра они уедут, и мы останемся одни. Только ты и я. И все встанет на свои места.
Пальцы Бена нежно гладили ее щеки. А Эмили мучилась оттого, что не могла ему сказать: его чудесная семья здесь вовсе ни при чем. Она вообще не могла говорить. Прикосновения Бена были такими нежными, такими ласковыми. Сам того не ведая, он разрушил последний бастион ее обороны, и Эмили с громким стоном упала ему на грудь.