Но уже через несколько минут Люк встал, поднял ее на руки, прижал к груди и понес вверх по лестнице в спальню.
Комната таяла в лунном свете, лившемся в огромные не зашторенные окна. Серебряные лучи тянулись поперек широкой кровати. Люк, одной рукой все еще прижимая Эбби к груди, другой рывком сбросил покрывало на пол.
Он не насытился своей женой. Он вообще сомневался, что когда-нибудь сможет ею насытиться. А теперь, поскольку бокал с отравленным шампанским стоял на каминной полке, он чувствовал, что хочет еще и еще прикасаться к ней, любить ее, всем своим телом ощущать, что она жива и что она с ним.
Он найдет способ решить проблемы, которые у них возникли. Он не позволит ей уйти. Он просто не сможет без нее.
Люк положил Эбби на душистые простыни и несколько минут просто смотрел на нее. Ее глаза были затуманены истомой только что пережитого наслаждения, губы опухли от его поцелуев. Рубиновый кулон мерцал на ее коже, белокурые волосы смешивались с полосами лунного света на голубых простынях.
Она напоминала древнюю языческую богиню.
И он хотел ее отчаянно.
— Люк…
Эбби едва выдохнула его имя, но этот звук отозвался во всем его теле.
Она протянула к нему руки, и он опустился в ее объятия, чувствуя себя как человек, вернувшийся домой после долгого и трудного путешествия. Кожа льнула к коже, смешивался пот, сила и нежность, бронзовое и серебряное от лунного света — их тела сливались.
Люк двигался вдоль ее тела, растягивая удовольствие, смакуя каждый сантиметр ее тела. Он находил губами ее затвердевшие соски, ласкал их языком. Покусывал, подогреваемый тихими стонами, срывавшимися с ее губ.
Его руки блуждали по ее телу, повторяя все его изгибы. Эбби подняла одно колено, и он улыбнулся, понимая, чего она от него ждет. Он провел рукой вниз по ее животу, сквозь островок белокурых золотистых волос туда, где она была такой влажной и горячей.
Она задрожала от прикосновения и нетерпеливо развела бедра, требуя новой ласки. Но теперь, когда первая вспышка страсти была утолена, он не хотел торопиться.
Люк соскользнул с кровати, встал на колени и за ноги потянул ее к себе. Эбби поднялась на локтях и смотрела на него сквозь длинные спутанные волосы, в ее глазах горел диковатый свет, от которого у него всегда перехватывало дыхание.
Он закинул ее ноги себе на плечи и медленно водил губами по ее бедрам, устремляясь туда, где они соединялись. Глядя ей прямо в глаза, он приник к ее горячему источнику. Его язык нашел крошечный бугорок плоти, в котором гнездилось сумасшедшее наслаждение. Она запустила пальцы в его волосы, а он продолжал свою нежную атаку.
— Люк, мне так хорошо… — прошептала Эбби отрывисто. — Так хорошо…
Он приподнял ее бедра, а она еще глубже запустила пальцы в его волосы и притягивала его голову к себе, будто боясь, что он остановится.
Он не отрывался от ее бутона, пока она не начала вырываться, измученная невыносимым наслаждением. Но он не отпускал ее, крепко удерживая за бедра, а она извивалась в его руках, как пойманная змея.
Глава четвертая
Эбби обняла Люка, положила голову ему на грудь, и биение его сердца возле самого ее уха одновременно и успокаивало, и пугало ее.
Это их последняя ночь. Ее сердце ныло, когда она думала, что жизнь ей придется доживать без него. Но даже теперь Эбби не могла не размышлять о том, действительно ли Люк был тем человеком, за которого она его принимала. В конце концов, если он солгал ей про гостиницу, возможно, он лгал ей и про все остальное. Кем он был? Каким он был на самом деле?
— Эбби…
— Не надо, — остановила она его, приподнявшись на локте и заглянув ему в глаза. — Не надо сейчас ничего говорить. Давай просто любить друг друга, забудем все остальное до утра.
Казалось, Люк хочет ей возразить. Она узнала это упрямое выражение его рта. Но он лишь погладил ее по щеке:
— Эбби, я могу себе представить, что ты думаешь обо мне, но… ты ошибаешься.
Она коротко вздохнула и потерлась щекой о его ладонь. Ей показалось, чья-то холодная рука стиснула ей сердце.
— Я бы очень хотела, чтобы это было так.