Каховский так толком и не понял, почему сорвалась попытка устранить с его пути Валентина. Митенька сбивался, путался, отводил глаза… И постоянно давал разные противоречивые объяснения.
В тот памятный Михаилу вечер Дронов заглянул в квартиру Михаила около девяти вечера.
— Но командир еще в седле? — весело справился он и привычно подмигнул. — Принимаешь? Входи, Мишаня, нас ждут. Уговорешник был.
Каховский вздрогнул от неожиданности: тезка… Что за странное совпадение? Дьявольщина… Но в жизни не бывает случайностей. Она продумывает все до мелочей.
Они вошли в кабинет, широко распахнув дверь: фарфоровый Митенька впереди, а за ним — довольно просто одетый в недорогой отутюженный костюм при галстуке, невысокий, плотно сбитый, чисто выбритый человек с обычной стрижкой и заурядным лицом. И Каховский подумал, что именно такая обыденность, внешняя неприметность — четко продуманный, почти безупречный тактический ход: ничего выделяющегося, броского, яркого, что давало бы повод получше запомнить, надолго запечатлеть. Догадался и понял, что действительно имеет дело с профессионалом.
Вслед за ними неожиданно вплыл Илья. А это еще что за подарок?..
Михаил вопросительно глянул на Митеньку.
— Познакомься, роднулька, это приятель Ильи, — кивнув на Михаила, сказал Дронов.
Вежливо и бесцветно улыбнувшись, Михаил опустился в кресло, а Дронов тут же — хотя бы для вида спросил разрешения! — рванулся к бару, открыл его и в восторге принялся изучать разноцветные бутылки, забившие полки до отказа.
— Да, роднулька, ты неплохо принимаешь и мощно живешь! — весело заключил он. — «Это ж только цыгане за ножик, мы ж за рюмку — и дело с концом!» Илюшка, не дадим себе засохнуть! Греби прямиком сюда! Оттянись со вкусом! Какой лакомый глоточек, которого всегда мало, ты предпочитаешь для своей белозубой улыбки? Чего желаешь испить? Небось «Камю»? А может, правильное пиво?
Митенька подмигнул Каховскому, держа бутылку в руке. Ах, сволочи…
Дронов сегодня играл какую-то совсем новую роль.
На щеках Каховского расцвели ярко-алые пятна. Он на мгновение окаменел. Перед глазами расплывался мерзкий пронзительный свет. Дронов размигался на манер сумасшедшего, словно нежданно-негаданно приобрел нервный тик, от которого был не в состоянии избавиться. Господи, как болит голова… Поискать бы каффетин… Но трудно даже встать…
Каховский покосился на приятеля. Не кинули бы его с «бабками»… Хотя тут замешан Дмитрий… И еще Илья. Есть кое-какая надежда. Договорешник был.
— Я слишком много читал о вреде алкоголя! — никак не унимался Митенька. — И понял, что надо бросить читать. Свежее решение!
— Вот наша цена, — сказал тезка и бесстрастно, невозмутимо развернул перед Каховским листок с цифрами. Спокойный, как удав… И тотчас спрятал его так ловко, что Каховский даже не успел заметить куда.
— Понятно, почем нынче эти радости, — пробормотал он. — Завтра вечером в то же время. А как быстро…
— А что тут затягивать? — пожал плечами тезка. — Дело простое, даже неинтересное. Выслеживать не нужно, охраны никакой…
Кто бы мог подумать? И здесь бывает интересно…
На первый взгляд тезка почти никак не прореагировал на самого заказчика. Даже не смотрел в его сторону. Ни малейшего любопытства. Но проклятая болезненная чуткость Каховского, когда дело касалось его несчастной, патологической, единственной любви… История его болезни… Дашка… Он стиснул виски пальцами и поглядел в окно.
Серое давящее небо в голубых проплешинках… С крыш капало, можно было свихнуться от пронзительных криков одуревших весенних ворон и истошных воплей окончательно ополоумевших мартовских котов. Болела и кружилась голова. Непроходящая проклятая болезнь пятого прокуратора Иудеи, всадника Понтия Пилата… Каховский совершенно оцепенел, боясь потревожить разрывающиеся от боли виски лишними движениями.
Казалось, что-то неведомое и нехорошее вошло в дом вместе со знакомым Митеньки. Тот глянул на приятеля искоса задумчиво и пристально. Снова безудержная злоба и бессильная ярость захлестнули Каховского: почему ты шляешься по городу, бывший военный, друг цыгана? Почему берешь деньги за смерть? Почему?! Лучше бы спокойно пил втихаря горькую! Хотя, если разобраться, этот его тезка — самый обыкновенный продукт общественного производства. Точно такой же, как сам Михаил.