— Баба Таня, — тихо отозвался Михаил, когда жена задала ему тот же вопрос.
— Еще один крезанутый на мою голову выискался! — истерично завопила Алиса. — она уже сколько лет в могиле, твоя баба Таня! Что ты несешь, подумай сам! Или, может, опять набрался? Или ширяться там без меня в Белокаменной начал? На колеса сел?
— Жаль, что тебя не Дуней зовут… — нечаянно вырвалось у Михаила.
Алиса побледнела от негодования.
— Тебе надо срочно к врачу. К психиатру!
Муж посмотрел на нее очень ласково и прищурился.
— Была такая на свете Дуня, дочка станционного смотрителя… Родилась на свет, чтобы улаживать конфликты…
Так-то оно так… Вспомнилось ему ненароком… Даша… она сейчас слишком далеко, на краю света, за границами бытия… И Алина тоже. Но когда-нибудь он их увидит… Когда-никогда…
— Только, видишь ли, не ей было сражаться с настоящими вожделениями и страстями… Стало быть, ситуация сложилась не искусственная, и герои были отнюдь не опереточные. И все давно волшебно заигрались… Да ты что, Пушкина не читала?
Алиса подошла к нему очень близко. Он отчетливо видел ее побелевшие от гнева расширенные глаза.
— Пушкина я читала… А еще читала когда-то в газете, как тебя, бизнесмена К., ловко обчистила твоя вторая жена, о которой я даже не подозревала. И как ты любишь падчерицу. О тебе газеты пишут постоянно, великий комбинатор… Никак не доскажут, что там было…
— Мы ведь говорили о Тёме… — пробормотал Михаил. — А дети… Они почти всегда отлично понимают то, что им считают лишним объяснять. Так и тут… И потом… Я не очень понимаю тебя… Что опасного в том, что ребенок беседует с иконой?
Привычно закололо в правом виске.
Алиса даже немного растерялась от такой постановки вопроса.
— Я не говорила, что это опасно…
— Но ты словно боишься чего-то…
— Да, боюсь… Это чересчур странно… Что-то все равно неладно, но что именно и что из этого может получиться — для нас всех, с какой нежданной-негаданной стороны — я действительно не понимаю…
— А почему ты не думаешь, что может получиться хорошо? Пути Господни неисповедимы…
— Да потому, что ты тоже так не думаешь! — закричала опять вышедшая из себя Алиса. — И сейчас просто врешь и придуриваешься! Что, неправда?!
— Правда, — устало сказал Михаил, снял очки и стал их тщательно сосредоточенно протирать. — Кто бы сомневался… Седалгин у нас далеко?
Он понимал многое, но не хотел делиться этим с женой. Зачем? Им и так без того тяжело и непросто постичь происходящее.
Они оба думали, что делают все ради сына. Каховский мечтал передать все в его руки, но Тёма выбрал свой путь. Совсем иной… Далекий от накопления денег, акций, особняков, лимузинов и яхт… И бесполезно пытаться понять, почему так получилось… Хотя… Когда-то где-то Михаил услышал или прочитал одну истину: самое страшное наказание для человека на земле — это когда его дети не захотят жить так, как жил он, и отвергнут его законы, установив свои.
Михаил сжался в комок от ненависти к самому себе. И попал-то он сюда, в этот лондонский особняк, совершенно случайно. Такая милая маленькая случайность по имени Тёмочка… Но в жизни не бывает случайностей, она продумывает все до мелочей…
Как он до сих пор ничего не понимал? Просто не хотел понимать….
— Обсмеешься… — неожиданно низким, почти мужским голосом сказала Алиса. — Мы ведь с тобой сейчас боимся его… Разве можно бояться ребенка? Тем более своего собственного? — словно спрашивая саму себя, задумчиво произнесла она.
— Нужно! — неожиданно отрезал Каховский. — А нам в наше время — просто необходимо! Мы свою жизнь в деталях давно обрешили. И подробно обкашляли. Мы все живем в стандартных ситуациях, но замечательно умеем создавать нестандартные. И наш сын тоже, как выяснилось…
Алиса раскрыла глаза еще шире и неискренне, делано засмеялась. За окном медленно начинало смеркаться.
— Тебя послушать — обрыдаешься!..
Она схватила стоявшую на камине вазу с розами и с размаху шарахнула ее об пол.
— «Как хороши, как свежи были розы…» — насмешливо пропела она и заплакала. — Миша, как же теперь нам жить?..
По полу растеклась темноватая вода, цветы разлетелись веером вокруг и лежали среди осколков погибшей вазы, словно на похоронах. Мир жесток и безумен.
Михаил женился на этой высокой красотке из поднебесья ради детей. И жить собирался ради детей…