— Фокс, поняли?..
Фокс выскользнул за дверь.
— Я же это вам сказал. Уходите! — сердито повторил Уитерс.
— Извините, но я обязан остаться. Это происшествие должно быть расследовано полицией, доктор.
— Я прекрасно знаю, что здесь случилось. Но для меня на первом месте больная, и я настаиваю, чтобы в комнате не было посторонних.
— Если она придет в сознание, — Родерик поглядел на страшное лицо с перекошенным ртом и полузакрытыми глазами, — то хотелось бы…
— Если к ней вернется сознание — а этого не произойдет, — я вам сообщу. — Уитерс открыл саквояж, поднял глаза на Родерика и зло добавил: — Или вы сейчас же уберетесь, или я обращусь за помощью к начальнику участка.
— Ничего не выйдет, вы же знаете, — быстро сказал Родерик. — И вы, и я выполняем служебный долг, так что здесь останемся мы оба. Рекомендую не отвлекаться, доктор. У вашей больной отравление ацетатом таллия.
Каролина Эйбл громко ахнула.
— Но это же лекарство от лишая, — удивилась Миллеман. — Что за чепуха!
— Черт возьми, каким образом… — начал Уитерс, потом махнул рукой. — Хорошо. Ладно, извините. Положение серьезное. Миссис Анкред, помогите-ка мне. Поверните больную.
Сорок минут спустя Соня Оринкорт, не приходя в сознание, умерла.
— Ничего здесь не трогайте! — приказал Родерик. — Сюда уже едут медики из Скотленд-Ярда, они сделают, что надо. А вы все, пожалуйста, пройдите пока на ту половину, к остальным. Миссис Анкред и мисс Эйбл, прошу вас, идите вперед, с вами пойдет инспектор Фокс.
— Надеюсь, Аллен, вы хотя бы разрешите нам вымыть руки, — натягивая пиджак, проворчал Уитерс.
— Разумеется. Я сам пойду с вами в ванную. Миллеман и Каролина Эйбл, переглянувшись, забормотали какие-то возражения.
— Но вы же должны понимать… — возмутился Уитерс.
— Сначала выйдите отсюда, и я вам объясню.
Родерик первым двинулся к выходу, все молча последовали за ним. Фокс покинул комнату последним и строго кивнул ждавшему в коридоре Бриму. Тот шагнул вперед, закрыл спальню и встал у двери.
— Я думаю, вам ясно, что долг полиции — расследовать случившееся, — сказал Родерик. — Мисс Оринкорт умерла от отравления, и у нас нет причин считать ее смерть самоубийством. Вероятно, придется произвести обыск дома — вот ордер, — но в первую очередь должны пройти обыск все находящиеся в нем люди. До тех пор я не могу разрешить никому из вас куда-либо отлучаться без присмотра. Из Лондона для обыска женщин выехала наша сотрудница, и, если дамы захотят, они, конечно, могут дожидаться ее приезда.
Все трое смотрели на него с одинаковым выражением лица, в глазах у них были усталость и неприязнь. Молчание затянулось.
— Что ж, меня можете обыскать хоть сейчас, — со слабым подобием ее обычного смешка сказала наконец Миллеман. — У меня только одно желание — посидеть. Я очень устала.
— Нет, знаете ли, — начала Каролина Эйбл. — Я не совсем…
— Слушайте, — перебил Уитерс, — а такой вариант вас устроит? Я — врач и консультирую обеих этих дам. Обыщите меня, а затем пусть женщины обыщут друг друга в моем присутствии. Годится?
— Да, вполне. Та комната, я вижу, свободна. Фокс, пожалуйста, проводите туда доктора Уитерса.
Не дожидаясь дополнительных приглашений, Уитерс направился в комнату, о которой говорил Родерик. Фокс прошел туда следом и захлопнул дверь.
Родерик повернулся к женщинам.
— Доктор Уитерс скоро освободится, но, если не хотите ждать его здесь, можете пока посидеть с остальными, я вас к ним провожу.
— А где они? — спросила Миллеман.
— В гостиной.
— Лично мне уже все равно, в чьем присутствии и кто будет меня обыскивать, — сказала она. Брим смущенно кашлянул. — Главное, не тянуть время. Если вы с мисс Эйбл не против, пойдемте вместе в игровую комнату — там, по-моему, никого нет — и поскорее с этим разделаемся.
— Да, действительно, — кивнула мисс Эйбл. — Вы очень здраво рассудили, миссис Анкред. Так что, если вы, мистер Аллен, не возражаете…
— Нисколько. Пойдемте.
В игровой комнате стояла ширма, обклеенная репродукциями итальянских примитивистов. Родерик предложил женщинам зайти за нее и обыскать друг друга. Предметы весьма консервативного туалета Миллеман один за другим полетели через ширму в комнату. Родерик осмотрел их и передал высунувшейся из-за ширмы мисс Эйбл. Затем после небольшой паузы этот процесс повторился, только теперь женщины поменялись ролями. Обыск ничего не выявил, и Родерик проводил дам в ванную, затем они втроем — Родерик шагал между ними — проследовали через обитую зеленым сукном дверь в коридор и наконец дошли до гостиной.
Там под наблюдением сержанта Томпсона томились в ожидании остальные Анкреды — Дездемона, Полина, Панталоша и Седрик. Полина и Дездемона плакали. Полина плакала по-настоящему, и слезы очень ее портили: поверх аккуратно наложенного тона к подбородку тянулись грязноватые потеки, будто следы, оставленные улитками. Глаза у нее были красные, опухшие, в них застыл страх. Что касается Дездемоны, то слезы лишь слегка затуманили ее взор, она с трагическим видом глядела перед собой и была все так же красива. Томас сидел растрепанный и, подняв брови чуть не на макушку, рассеянно и тревожно смотрел в пустоту. Седрик, бледный, взволнованный, бесцельно бродил по комнате и, когда Родерик вошел в гостиную, испуганно замер. Нож для разрезания бумаги выпал у него из рук и со звоном ударился о стеклянную крышку витрины.
— Привет, — сказала Панталоша. — Что, Соня умерла? А почему?
— Тсс, дорогая! Тише! — простонала Полина и потянулась к дочери в тщетной попытке заключить ее в объятья.
Панталоша вышла на середину комнаты и уставилась на Родерика в упор.
— Седрик сказал, Соню убили, — громко сообщила она. — Это правда? Мисс Эйбл, ее убили, да?
— Боже праведный! Патриция, не говори глупости, — срывающимся голосом произнесла Каролина Эйбл.
Томас вдруг встал, подошел к мисс Эйбл и обнял ее за плечи.
— Нет, но правда? — не унималась Панталоша. — Мистер Аллен?
— Ты помолчи и не волнуйся, — сказал Родерик. — Лучше признайся: наверно, уже проголодалась?
— Еще бы!
— Тогда скажи Баркеру, что я велел дать тебе чего-нибудь вкусного, а потом надевай пальто и иди на улицу, а то дети скоро вернутся с прогулки. Вы не против, миссис Кентиш?
Полина беспомощно развела руками, и он вопросительно посмотрел на Каролину Эйбл.
— Отличная мысль, — сказала та более уверенным голосом.
Томас по-прежнему обнимал ее за плечи.
Родерик подтолкнул Панталошу к двери.
— Сперва скажите, умерла Соня или не умерла? А то никуда не пойду, — заявила она.
— Ладно, упрямая, скажу. Да, Соня умерла.
За спиной у него хором ахнули.
— Так же, как Карабас?
— Хватит! — решительно вмешалась Миллеман. — Полина, почему ты позволяешь ей так себя вести?
— И Карабаса, и Сони с нами больше нет, Панталоша, — сказал Родерик. — А теперь шагом марш отсюда и не расстраивайся.
— Я и не расстраиваюсь. То есть не очень. Потому что они теперь оба в раю, а мама разрешила мне взять котенка. Просто хочется знать правду. — И она ушла.
Повернувшись, Родерик оказался лицом к лицу с Томасом. Поглядев через его плечо, он увидел, что Каролина Эйбл склонилась над судорожно всхлипывающей Миллеман, а Седрик грызет ногти и наблюдает за этой сценой.
— Извините, — заикаясь, пробормотала Миллеман. — У меня, наверно, наступила запоздалая реакция. Спасибо, мисс Эйбл.
— Ну что вы, миссис Анкред, вы держитесь молодцом.
— О Милли, Милли! — запричитала Полина. — Даже ты! Ты, с твоим железным характером! Ах, Милли!
— Ну вас к черту! — зло буркнул Седрик. — До чего мне все это противно!
— Тебе?! — Дездемона профессионально изобразила горький смех. — В менее трагических обстоятельствах ты бы меня, право, развеселил!
— А ну, вы все! Немедленно прекратите! — Голос Томаса прозвенел так властно, что скорбные возгласы, досадливые вздохи и упреки тотчас смолкли. — Да, не сомневаюсь, вы все выбиты из колеи, — сказал он. — Но и другие взволнованы не меньше. Каролина и я — тоже. А кого бы это не взволновало? Так что незачем демонстрировать, какие вы утонченные натуры. Это лишь портит нервы остальным и ни к чему путному не приведет. Поэтому, извините, попрошу всех заткнуться и не мешать мне: я хочу кое-что сказать мистеру Аллену, и, если окажется, что я прав, если он подтвердит, что яправ, можете хором закатить истерику и играть ваш спектакль дальше. Но сначала я обязан узнать правду.