Входит Пэм с чеками, полученными от Джеки. Вид у неё подавленный.
ПЭМ. Хватит! Не трогайте больше эту краску. Мы её возвращаем.
ДЖЕКИ. Что это значит?
ПЭМ. Что это значит, Джеки? Что это значит?! Я скажу, что это значит. Какой, кстати, краской вы сейчас красите? Вот этой? Это какая — «белая с оттенком подсолнуха» или «бирюзовая с меренговым оттенком»?
ШЭРОН. Что не так?
ПЭМ. Что не так?! А я скажу, скажу, что не так — вот с этой бирюзовой с меренговым оттенком кое-что не так!
ДЖЕКИ. Я не…
ПЭМ. Всё, что от тебя требовалось, — купить краску. Самую обычную краску. Белую и голубую. (Шерон) А она приходит с этими нелепыми — и очень дорогими — дизайнерскими цветами! Как, скажите на милость, мы сможем что-то заработать с подобными дурацкими выходками? Ну, а какие цвета ожидают нас в других банках? (разглядывает одну из банок) «Розовая с оттенком копчёного лосося»! (бросает банку, не веря своим глазам) А нет ли зелёной с оттенком крыжовенного йогурта? Или коричневой с оттенком мясного пирога?! Она что, эту краску на званый ужин выбирала?!
ШЭРОН. Джеки хотела, чтобы всё было красиво.
ПЭМ. Красиво?! А ты видела, что для Джеки значит — красиво? Посмотри, как она накрашена хотя бы. Я ни на одном лице не видала столько разных цветов — как будто у Лоры Эшли красильный цех взорвался, а она рядом оказалась!
ДЖЕКИ. Я вообще-то здесь, Пэм. Можешь обращаться непосредственно ко мне.
ПЭМ (поворачиваясь к Джеки). Ты видела, сколько стоит эта краска? Я считаю каждый грош, экономлю на всех покупках, составляю подробную смету, а тут приходишь ты и выбираешь самую дорогую, самую изысканную, самую дурацкую краску на свете. Идиотизм! Это что, такое специальное предложение? Две по цене семи?!
ДЖЕКИ. Мы ведь сейчас говорим не о краске.
ПЭМ. Нет, о краске — ничего личного!
ДЖЕКИ. Я купила то, что показалось мне самым лучшим. Мы должны привести театр в порядок, здесь должно быть красиво. Вот я и купила такую краску.
ПЭМ. Это всего лишь фойе — чтобы люди могли что-нибудь выпить, повесить пальто, сходить в туалет. Это функциональное помещение, а не декоративное — я думала, это очевидно. Извини, но больше ничего покупать я тебе не позволю.
ДЖЕКИ. Прекрасно. Мне меньше хлопот.
ПЭМ. Я вообще не понимаю, как Майкл мог терпеть тебя столько лет.
ДЖЕКИ. По крайней мере, он был счастлив и здоров.
ПЭМ. Счастлив?! О, да! Я заметила, как хорошо он выглядел в гробу!
ДЖЕКИ. Какое чудесное начало!
ПЭМ. А я-то при чём? Ты сама первая…
ДЖЕКИ. Я изо всех сил старалась быть…
ПЭМ. О, опять за своё, великая…
ДЖЕКИ. Я старалась щадить твои чувства…
Начинается крик
ПЭМ. Ничего подобного! Ничего подобного!
ДЖЕКИ. Я старалась! Я…
ПЭМ. Не смей на меня орать!
ДЖЕКИ. Ты сама меня вынуждаешь!
ПЭМ. То, что мне пришлось пережить…
ДЖЕКИ. Год за годом какого-то ребяческого…
ПЭМ. Ты понятия не имеешь! Я много лет…
Этот неистовый крик продолжается экспромтом ещё несколько секунд, как вдруг, в самый разгар ссоры, в комнату вваливаетя плюшевый медведь. Видно, что кукла слишком велика для того, кто внутри, — мех свисает огромными складками, ноги волочатся по полу, руки болтаются. Нелепой шатающейся походкой медведь проходит по комнате. От неожиданности Пэм вскрикивает. Медведь продолжает кружить, опрокидывая всё, что попадается на пути.
ПЭМ. Что за чёрт?!
ДЖЕКИ. Кто там внутри?
ПЭМ. О, господи! Быстрее! Он сейчас упадёт!
ДЖЕКИ. Сядьте! (усаживают медведя)
ПЭМ (пытаясь заглянуть внутрь головы). Вы как?
ДЖЕКИ. Э-эй!
ПЭМ. Дышать можете?!
ДЖЕКИ. Голову снимай!
ПЭМ (кричит). Совсем мозгов нет?!
ДЖЕКИ (кричит в ответ). Я просто хочу помочь!
ПЭМ (кричит ещё громче). Я не с тобой говорю, я говорю с медведем!
ШЭРОН (кричит). Пожалуйста, давайте не будем кричать, а снимем голову!
Начинают расстёгивать на костюме замки и пряжки. Отстёгивают голову медведя. Внутри Бетти, лицо и волосы залиты потом. Она тяжело дышит.