Дорого стоили буровикам эти три месяца, когда продолжалось бурение недостающих 100 метров.
Вот и заветная глубина. Торжество научного прогноза было полным. С глубины 1200 метров ударил фонтан нефти!
Эта история уже давно забыта. Принято называть первооткрывателями других лиц. А сам Кулаев геройски погиб на Халхин-Голе.
Но с той глубины, которая впервые была достигнута в Краснокамске, и до сих пор на поверхность поступает промышленная нефть!
Пожалуй, кулаевскую бригаду буровиков в наши дни мы назвали бы бригадой коммунистического труда. В то время их называли стахановцами. Но дело не в названии. Кулаевская бригада показала пример общественного отношения к труду.
А дальше пришел успех. Отряды геологов нашли крупные скопления нефти в различных районах Волго-Уральской нефтеносной области. Были открыты Сызранское, Ставропольское, Северокамское, По-лазнинское, Бугурусланское, Туймазинское и другие месторождения.
В обжитой зоне
Ясно, что и в Сибири нельзя было искать наугад. Надо было определить руководящие признаки поисков нефти. Обнадеживающим считался одно время экономический принцип. Он казался простым и мудрым: искать нефтяные структуры в обжитых районах. И начались поиски вблизи городов, вдоль железных дорог и крупных водных магистралей. Первые результаты выглядели неплохо.
В неглубоких скважинах, пройденных в 1936 году в районе Усть-Порта, в дельте Енисея, была установлена обильная нефтеносность. С 1939 года начали глубокое структурное бурение. К 1953 году успели пробурить 15 глубоких и 145 мелких скважин. Во многих из них попадались и пропитанные нефтью породы и выходы газа. Но крупных скоплений нигде встретить не удалось, и работы пришлось прекратить.
С 1936 года начали бурить глубокие скважины вдоль Транссибирской железной дороги, в районе станций Ганькино, Макушино и других. Время от времени от разведчиков поступали радостные сообщения: то нефтеносность обнаружена, то газовый выброс. Проверка большей частью показывала, что разведчики, горя желанием найти нефть, выдавали желаемое за действительное. Случалось иногда и такое. Трубы для бурения сюда привозили из Волго-Уральской нефтяной зоны. В дело их пускали без промывки. Вполне естественно, что иногда внутри oтруб оставались примазки нефти из 'Второго Баку'. Их-то и принимали за признаки нефти Западной Сибири.
Что было положительного во всех этих работах? Да накопление опыта. Геологи часто говорят: 'Отрицательный результат есть положительный результат'. Действительно, больше не будешь вкладывать средства в разведку не только там, где не получил результата, но и в другие подобные работы.
Угольная стежка
Одно время казалась многообещающей привязка нефтяных залежей к угольным ;пластам. Известно, что геологи до сих пор не договорились между собой о происхождении нефти. По одной из гипотез и нефть и угольные залежи имеют много общего в своем происхождении. Отсюда и возникла тяга к разведочным работай в зонах угольных месторождений. .И здесь не обошлось без неприятностей.
С 1935 года начались разведочные работы в Бар-засском районе Кузбасса. Казалось, здесь все обнадеживало. Были явные признаки загустевшей нефти. Располагались поблизости огромные скопления угля.
В 1937 году, во время Всемирного съезда геологов (XVII сессия МГК), в центральной печати появилась победная реляция о находке нефти, адресованная руководителю геологической службы страны. Дня через два один из крупнейших геологов страны опубликовал статью с броским заголовком 'Я ожидал'.
Угольная стежка
А потом выяснилось, что буровой мастер вылил бочку нефти для промывки скважины и не сделал об этом записи в буровом журнале. А буровики другой смены 'нашли' нефть и трижды проконтролировали 'открытие'.
Разведка нефти в других угольных районах тоже не дала положительных результатов.
Молотком или умом?
Понемногу всем стало ясно, что наскоком проблемы не решить. Молотком, как привыкли геологи, в Западно-Сибирской низменности делать нечего. Все кругом заболочено. На реках, в оплывших обрывах многого не увидишь.