На Север с других фронтов были переброшены красные финны, после своего поражения в 1918 году отступившие в Россию. На лыжах и с автоматами Федорова призраками из будущего, из сороковых годов, они скользнули по белым тылам. Эффект, судя по воспоминаниям с обеих сторон, был сильный. Уже в феврале 22-го граница была восстановлена и была относительно мирной до 1939-го, как помните, года.
Вот нам и первый кандидат на должность Мальчиша-Кибальчиша. Тойво Антикайнен, двадцатичетырехлетний командир лыжного батальона Интернациональной Военной Школы. С семнадцати лет в партии, сначала у социал-демократов, потом у коммунистов, молодежный лидер, один из самых известных красногвардейских командиров Финляндской Социалистической Республики в 18-м. Дальше его ждут новые приключения — он едет назад в Суоми, руководить подпольной компартией, в 1934-м арестован, осужден на пожизненное, обменен в 1940-м. Становится депутатом Верховного Совета СССР и Карело-Финской ССР, генералом по государственной безопасности, а в 43-м погибает в возрасте 45 лет, когда его самолет скапотировал в Архангельске. Неслабо, правда?
Чем не?
Не получается. Мальчиш-то хорош — с пейзажем проблемы. Мужики, в том числе и удержавшиеся от мобилизации в Красную Армию деревенские парни, во во время этой истории, скорей: если карелы — то оказывались, не всегда добровольно, в "лесных отрядах", если русские поморы — то старались ко всему этому вообще не иметь отношения. Во всяком случае, самодеятельно с буржуинами не бились. Интернационалисты Антикайнена — это вполне городские финны из Хельсинки и Турку, побежденные в 18-м красногвардейцы Финляндской рабочей республики, Карелия для них — вообще говоря, чужая страна, где им удается взять хотя бы частичный реванш у своих старых белых недругов. А что на лыжах хорошо бегают — ну, такой уж у них в Финляндии национальный обычай, наряду с сауной и водкой на клюкве.
Жалко. Было б очень красиво. Особенно, если учесть, что бесстрашный красный лыжник Антикайнен, как мы мы говорили выше, лет через семь после этих событий нелегально вернулся в начале 30-х в родную Суоми для руководства подпольной работой Компартии Финляндии. Долго ли, коротко ли выполнял он задание Коминтерна, но все-таки попался. Оказался, как сказочный Кибальчиш, алькина мама молдавская комсомолка Марица Маргулис, известнейший немецкий пролетарский робингуд Макс Гельц и другие бойцы классовых битв, в застенках Капитала.
Определили ему, как помните, пожизненную каторгу — но он не досидел. Все-таки, советско-финская война окончилась не в Ленинграде, а за Выборгом. Красная Армия, если забыть о потерях, могла считать себя победительницей. Так что правительство Рюти не смогло отказать в просьбе об обмене. Но тут надо бы добавить одну колоритную деталь. Когда Тойво сидел в хельсинкской тюрьме, он не только не выдал буржуинам Военную Тайну, но и затеял скандальный судебный процесс против финской политической полиции, обвиняя ее в хамском поведении во время ареста и на допросах, а также в подсаживании к нему в камеру провокаторов, надоедающих своими предложениями организовать побег. Только откровенный саботаж дела буржуазной прокуратурой спас финляндский социал-фашизм от разорения по антикайненовскому иску.
Вот никак не могу для себя решить вопрос — поставить эту экзотику насчет исковых претензий арестованного революционера к псам буржуазной полиции в минус финляндской боеспособности в ходе хотя бы и Зимней Войны — или в плюс?
Но пойдем дальше, пока на юг, потом на восток.
Между Финским заливом и Псковом ничего такого, кажется не наблюдается. Если не считать Перводекабрьского коммунистического путча в 1924 году в Таллинне. Но это, все-таки, попытка красного пересмотра итогов Гражданской войны, а не белого. Не годится.
Белоруссия и Украина. По Рижскому мирному договору от 18 марта 1921 года обе стороны обещались "уважать государственный суверенитет друг друга, взаимно отказывались от вмешательства во внутренние дела, от враждебной пропаганды, обязывались не допускать на своих территориях образования и пребывания организаций и групп, деятельность которых направлена против другой стороны". Разумеется, тут же и те, и другие начали нарушать эти условия. С польской стороны выходили погулять на советскую атаман Тютюнник, отряды Булак-Булаховича, боевики Бориса Савинкова, и прочие. С советской на польскую — отряды Кирилла Орловского, Станислава Ваупшасова, Мухи-Мухальского. И тоже прочих. Но и те, и другие занимались, честно сказать, грабежом и террором. Чтобы испортить оппоненту настроение, пожечь и пореквизировать, помешать нормальному темпу послевоенного восстановления — достаточно. Чтобы говорить о крупных делах, о восстановлении Проклятого Буржуинского Строя либо о захвате земель в Чертову Коммунию — надо ждать конца тридцатых годов. Тоже и тут большого сходства с нашей сказкой не получается.