— Я сейчас не в себе.
— Это очевидно, милая. Но тебе нужно собраться и придумать план.
Я фыркнула, вытирая глаза. Мой тушь, наверное, уже потекла во все стороны.
— Тебе легко говорить. У тебя уже трое.
— Да. И каждый раз — это сложно, страшно, прекрасно и порой отвратительно. Но ты справишься. Всё наладится.
— Я не хочу, чтобы он был в моей жизни навсегда.
Селин одарила меня своим фирменным материнским взглядом, и я тут же почувствовала себя виноватой.
— Хлоя, теперь весь твой фокус — это благополучие ребёнка, — спокойно сказала она. — И у тебя есть примерно девять месяцев, чтобы разобраться в ваших с ним отношениях. Но ты это сделаешь. Потому что этому ребёнку нужен отец.
Тон у неё был необычно твёрдый. Я явно задела что-то болезненное.
— Ты в порядке? — спросила я. Вопрос был глупым, но я не знала, как иначе подступиться к теме.
— У моих детей всё хорошо, — ответила она, уверенно убрав прядь волос за ухо. — И это всё, что важно.
— Я рядом, — прошептала я. — Если захочешь.
Она подняла руку, останавливая меня.
— Спасибо. Но я правда не могу говорить о своём браке. Особенно сидя на полу твоей ванной, окружённая использованными тестами на беременность.
Я хотела сказать больше. Сказать, что всегда буду её поддерживать. Что она не обязана оставаться в браке без любви с человеком, рядом с которым чувствует себя ничтожеством. Но это была не моя битва. Пока она сама не заговорит об этом, я ничего не смогу сделать.
— И хоть я не собираюсь сейчас углубляться в личное, просто знай: есть вещи куда хуже, чем ответственный, вовлечённый отец рядом.
Это задело. Ещё больше — мысль, что мои племянницы и племянник, возможно, лишены этого.
И пусть на бумаге Гас выглядел достойно… я-то знала, как всё обстоит на самом деле.
— А что если он уйдёт? А если решит, что это не для него? — прошептала я, позволяя старой боли подняться на поверхность.
— Ты сейчас слишком забегаешь вперёд, — мягко сказала она, поглаживая мои волосы. — Давай сосредоточимся на главном. Например, почему ты устроила секс-марафон без презервативов с бывшим мужем, которого, как утверждаешь, ненавидишь, и на которого даже мстительный лесной план придумала?
— Это был секс после ссоры. Не более, — упрямо ответила я.
— Ага, конечно. — Она покачала головой. — Секс после ссоры — это если один раз. А если несколько — значит, в глубине души вы всё ещё нравитесь друг другу. Это канон.
У меня скрутило живот, и к горлу подкатило тошнотворное чувство.
— Ты ведёшь себя как эксперт по теме.
— Ммм, — пожала плечами она. — От врагов к любовникам — мой любимый сюжет. Я в этом профи.
— Ты мне не помогаешь. Это не одна из твоих острых книжек.
Селин поднялась и протянула мне руку.
— Вставай. Мы будем праздновать.
Я всхлипнула, но всё же взялась за её ладонь и поднялась на ноги.
— Это полный бардак.
— О, новость дня. Рождение ребёнка — самый бардачный, физически и эмоционально, процесс, который тебе когда-либо предстоит пройти. Привыкай.
Она повела меня вниз, на кухню, и, приоткрыв раздвижную дверь, махнула рукой детям, которые вовсю закапывали Карла в песок. Пляжная зона здесь была крошечной, но дети её обожали и явно будут заняты ещё какое-то время.
Селин открыла холодильник и начала вытаскивать продукты.
— Садись, — приказала она. — Я тебя накормлю. Первый закон беременности: голод делает тебя сумасшедшей и неадекватной, так что нужно есть.
Когда я не двинулась с места, она махнула на меня рукой.
— Хватит этого лица. Перестань накручивать и зацикливаться. Да, это неожиданно. Но это ещё и, чёрт побери, потрясающе.
— Да, — сказала я с медленным кивком.
— Так что давай без страданий. Будем радоваться. У тебя внутри — малыш. — Она указала на мой живот лопаткой. — И ты станешь невероятной матерью.
— Но…
— Нет, — отрезала она, не дав мне договорить. — Даже не начинай. Есть причина, по которой ты вернулась сюда. И причина, по которой купила именно этот дом. Ты не видишь? Так было предначертано.
— Смешно, — фыркнула я, почувствовав, как сжалось внутри. — Что мне теперь делать? Я живу в Сиэтле, моя работа в разъездах, я колесила по всему миру. А теперь в уравнении ещё и будущий отец ребёнка, на которого нельзя положиться.
— Ненадёжный? Да ты не права. Он ответственный и уважаемый. И, скорее всего, за последние двадцать лет здорово повзрослел.
Я скривилась. Господи, почему Селин просто не могла его ненавидеть, как я? Её оптимизм выматывал.
— Мне кажется, он из тех, кто на самом деле хороший. И ты не будешь жаловаться, когда пройдёт токсикоз.
— Это ещё почему?
— Во втором триместре ты будешь постоянно хотеть секса. Тогда ты точно не будешь жаловаться на его присутствие. Скорее всего, сама запрыгнешь на его лесорубскую ногу и начнёшь тереться, как бешеная псина.
— Фу, прекрати. Я больше никогда не буду с ним спать. Мне нужны чёткие границы.
Селин рассмеялась, помешивая яйца на сковородке.
— Ты могла бы остаться здесь, — сказала она.
— В Мэне? — Это звучало как полное безумие.
— У тебя в собственности целый лес. Особняк на берегу озера. Лесозаготовительная компания. Думаю, ты вполне справишься.
У меня закружилась голова от количества нерешённых вопросов.
— Прекрати, — сказала она, ставя передо мной тарелку с яичницей. — Опять начинаешь зацикливаться.
Я закатила глаза и взялась за вилку. Она была права — голод только усиливал тошноту. Мне предстояло столько всего узнать, не только о беременности и младенцах, но и о том, как вырастить ребёнка и уберечь его от такой же боли, какую довелось пережить мне.
Селин не позволила мне работать весь остаток дня. Вместо этого осталась и составила компанию. После обеда мы вышли на террасу. Она показала, как рассчитать дату родов в интернете, и принялась предлагать безумные имена для ребёнка, пока мы наблюдали, как дети играют и смеются на солнце.
Я положила руку на всё ещё плоский живот. Уже сейчас я чувствовала любовь к этому крошечному существу. Эта любовь пробуждала во мне сильнейший материнский инстинкт — желание защищать любой ценой.
И вместе с этим пришла волна вины. Я пустила всё на самотёк. Не только переспала без защиты с бывшим мужем, который к тому же был моим сотрудником, но и начала получать удовольствие от его общества.
Я позволила ему снова проникнуть в мою жизнь — с его ворчливым очарованием и добрыми поступками.
А ведь я клялась себе, что не допущу этого. Клялась, что всё будет чётко, строго, по деловому.
И вот я — беременна от этого человека. Ситуация и так была сложной, а теперь стала ещё и запутанной. Потому что я не позволю ему причинить боль моему ребёнку так, как однажды причинил мне.
Однажды я доверила ему своё сердце — и обожглась. Я больше не настолько наивна. А если он выберет карьеру вместо ребёнка? Или что-то ещё, столь же пустое?
Если он отвергнет этого ребёнка, этого маленького идеального человечка, я… я, правда, задушу его. Одна только мысль об этом снова подняла на поверхность весь мой гнев, всю боль, всю обиду.